— Как узнал? — поинтересовался я.
— Пару вопросов задал охране князя, те не сочли нужным данную информацию скрывать, — ответил Анзор.
Я сел в кресло и прикрыл глаза, в столице мятеж, неизвестно как там и что, а подданные императрицы закатывают приемы. Как так-то? Неужели все считают, что ничего страшного и опасного не происходит и революционеры ничего из себя не представляют? Идиотизм какой-то! Скорее всего, примерно так и произошло в моем мире, когда до последнего момента никто не верил, что устои уже поменялись. Так и здесь я вижу безмятежные лица, веселье и смех, ну, чуточку озабоченности, что где-то далеко идет сражение не на жизнь, а на смерть. К этому невозможно привыкнуть, а изменить ничего нельзя. Пока каждый житель империи не поймет, что это касается и его, то он не пошевелится. Убеждать всех и вся? Можно, но для этого следует привлекать прессу. Кстати, а почему бы и нет?
— Анзор, а не дать ли нам с тобой пресс-конференцию? — не открывая глаз, спросил я своего советника.
— Пресс – чего? — переспросил меня Анзор.
— Организовать встречу с местными журналистами, дать ответы на их вопросы и самому высказаться о происходящем, — пояснил я, обдумывая данную мысль.
— Переврать могут, — осторожно заметил друг. — Не забывай, мы не в Екатеринбурге, где борзописцы знают, что огребут по самое, не балуйся, если хрень всякую опубликуют.
— И тем не менее, стоит рискнуть, — встал я и поморщился, не привык босым расхаживать, сапоги за последнее время чуть ли не стали частью меня самого.
Обувку мне вернули, начищенную так, что можно смотреться словно в зеркало. Горничная поведала, что относила их обувщику и тот еще каблуки поменял.
— Спасибо, красавица, — поблагодарил я. — Как тебя зовут-то?
— Танькой кличут, ваше высокопревосходительство, — стрельнула она по мне глазками. — Сергей Дмитриевич велели мне вашей личной горничной работать.
Анзор не сдержался и заржал в голос, а потом уточнил:
— Милая барышня, а мне перинку не застелешь?
— Могу, — с легкостью согласилась горничная, — если Ивану Макаровичу не понравлюсь.
— К князю проводишь? — спросил я говорушу, у которой стыда нет.
— От чего же не проводить? — кивнула та. — Лаврентию скажу, что вы со мною идти пожелали, — выглянула она в коридор и что-то прошептала камердинеру князя.
В коридоре кто-то закашлялся, а потом до нас долетел восхищенный возглас:
— Далеко ты, девка, пойдешь, смотри только не перетрудись, ноги-то расставляя!
— Тьфу на тебя! — ответила Танька и заглянула в комнату: — Иван Макарович, готова вас сопроводить.
— Что-то нравы у слуг князя слишком вольные, — пробормотал Анзор и посмотрел на меня: — С вами идти, ваше высокоблагородие?