Могли ли Николай, близкий родственник кайзеру Вильгельму, или товарищ первого министра Лерхе - вообще этнический немец, быть изобретателями такого по-византийски коварного закона? Симпатизирующие объединившейся, наконец, Германии русские немцы решили, что нет. И тут же выбрали ответственного. Вернее - ответственную. Императрицу Марию Федоровну, не скрывающую своего отношения к Берлину. Выходило, и немцы, при всей своей традиционной лояльности к власти, способны подпортить Дагмаре жизнь.
Однако, у этой, немецкой, медали была и обратная сторона. Чем больше противились бы регентству императрицы русские немцы, тем охотнее ее поддержали бы набирающие силу славянофилы.
Хотя, это слово не особенно подходило к тому явлению, что родилось на просторах Державы стараниями незабвенного князя Мещерского. Вово продолжал эпатировать публику своими невообразимыми, а-ля рынды эпохи Ивана Грозного, кафтанами. Но толку с этого было чуть. А вот декларированное в семидесятом году равноправие всех ветвей православной церкви, что означало полное и окончательное решение вопроса дискриминации старообрядцев, сделало для славянофильского течения значительно больше.
И тут моей заслуги вовсе не было. Решение, кстати - совершенно для меня неожиданное, но искренне приветствуемое, принял Никса самостоятельно. Большое влияние, конечно, на молодого царя оказали его старый учитель, историк Соловьев, утверждающий, что староверие - естественная реакция простого народа на чрезмерную европеизацию России.
Все одно к одному. Буквально за пару месяцев до опубликования Манифеста о равноправии религий, мы, так сказать, малым кругом обсуждали общую идею наших преобразований. Вот во время тех посиделок в памятной библиотеке Аничкова дворца у Великого князя Александра Александровича, и прозвучало "вера в собственные силы". Я едва чаем не подавился. Нам, слушателям высших партийных курсов, суть северокорейской идеологии - чучхе, провозглашенной в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году товарищем Ким Ир Сеном, так и объясняли. Именно этими же словами.
Впрочем, в устах Николая Второго, смысл лозунга стал совершенно иным. Никакого железного занавеса, противостояния всему миру и жесткой экономии всего на свете вместо поставок недостающего из-за границы. Нет! Только то, что мы, русские - не хуже и не лучше других европейских народов. Так же можем работать, изобретать и строить. Нужно лишь поверить в себя, перестать непрестанно кивать на заграницу, по всякому поводу и без, и научиться жить своей жизнью. Начать же нужно было с сосредоточения. С открытия возможностей для представителей всех народов и вероисповеданий трудиться на благо Державы.