— Туда я не вернусь, — она развернулась к окну. Небо, залитое всеми оттенками персикового и золотистого, сияло до рези в глазах, и на его фоне Арселия казалась охваченной пламенем. — Адилю пора занять покои своего отца, императора. И я желаю помочь наследнику освоиться.
— Императорское крыло? Возможно, это лучшее решение. А что традиции и правила?
Она воинственно сложила руки на груди.
— Они не защитили нас. А значит, я не стану их придерживаться. Пришли ко мне Гайду.
— Не могу. Я не уверен в том, что она не причастна к покушению.
— Зато я уверена. Гайда со мной рядом долгие годы, если бы хотела причинить мне вред, сделала бы это давно.
— Люди меняются.
Арселия покачала головой и ответила твердо:
— Вот так они и действуют: сеют семена недоверия, дающие ростки сомнений. Мы возводим вокруг стены из вечных подозрений, а потом оказываемся в полном одиночестве, окруженные страхами и неумолчным шепотом рока. Не совершай этой ошибки, прошу тебя, иначе повторишь судьбу Сабира.
— Ты волнуешься за меня больше, чем за себя, — он чуть улыбнулся, впервые со вчерашнего дня, и Арселия вспыхнула.
В двери тихо постучали, однако никто так и не вошел.
— Прости, меня зовут, — Ульф слегка поклонился.
— Конечно! И… спасибо за все.
***
Маленький бонус от меня (Арселия — Ульфу)
Держи уста закрытыми,
А чувства под замком:
Кто шел об руку с нами,
Окажутся врагами.
Раскаемся потом.
Держи глаза открытыми,
Не забывай смотреть!
Прислушайся внимательно,
Обдумай очень тщательно,
Чтоб после не жалеть.
Не доверяй речивым ты,
Что льют потоки лести.
Друг в слове не нуждается,
А враг с тобой сражается
Без совести и чести.
Цени ты тех, кто тишину
Избрал своим уделом.
Кто понял все, но промолчал,
Не поднял руку сгоряча,
Не словом стал, а делом.
О них ты пой, о них молись,
Цени тех, кто шел рядом.
Не долгом, сердцем к ним тянись,
И только им ты улыбнись
Одаривая взглядом.
В полумраке камеры закованный в кандалы человек выглядел жалким. Его запястья были подняты вверх и застегнуты в намертво вбитых в стену скобах, одежда сорвана почти полностью, босые ноги стояли прямо на холодном каменном полу. Впрочем, на вошедших преступник глядел равнодушно и даже чуть свысока.
— Мне очень жаль, но я больше ничего не могу сделать, — тихо объяснял верховный жрец. — Одно дело — распутать стихийные плетения, пусть сложные и хаотичные, но все-таки созданные ненароком. Совсем другое — убрать специально наложенное заклятье, замкнутое на жизненную структуру. Это как… — Илияс замялся, подбирая точное сравнение, — как осколок оружия, вонзившийся в тело, но закрывающий поврежденные сосуды. Вынь его — и раненый умрет от кровотечения в считанные мгновения. По всей видимости этот человек носит заклятье не первый день, раз оно сроднилось с его энергетической структурой. Ну или тот, кто наложил его, был настолько искусен, что смог заменить часть естественной природной основы на стихийную.