Молчание.
— Отказываешься говорить? — пленник помотал головой и попытался показать что-то руками, но не вышло. — Или не знаешь имени? — торопливый кивок. — Ты видел заказчика лично? Описать сможешь? — снова отказ. — Голос? Возраст? Одежда? Совсем ничего? Плохо… Сведения передали на бумаге? — да. — И оплата, разумеется, наперед? Ты сохранил послание?
Ульф спрашивал долго, уточняя каждую, даже самую незначительную деталь, восстанавливая подробности этой ночи шаг за шагом. Но Илияс уже почти не слушал регента, не в силах отвести взгляда от инструментов палача, медленно приобретающих алый оттенок.
— Что ж, — прозвучало во внезапно наступившей тишине. — Спасибо за любопытную беседу. Я проверю всё до последнего слова, и, если узнаю, что ты солгал хотя бы в малости, уж прости, но нашему уговору придет конец.
Ульф выдержал внушительную паузу, а потом повернулся к Илиясу.
— Вы все слышали? Думаю, нам есть что обговорить наедине.
Илияса шатало от усталости и отвращения. Он даже не воспротивился тому, что северянин силой повлек его по коридорам. В себя верховного жреца вернул звук закрывающейся двери. Он растерянно осмотрел достаточно уютное помещение: то ли караульная, то ли комната для отдыха стражи.
Регент почти силой усадил своего невольного спутника на лавку у стены, подошел к полке в углу, взял с нее бутылку, откупорил, понюхал содержимое, удовлетворенно хмыкнул, налил полный стакан и сунул его в руки Илияса.
— До дна. И не спорить.
Кисловатое и не самое вкусное в мире вино заставило жреца скривиться и закашляться. Ульф от души хлопнул его по спине, а затем устроился прямо на столе напротив.
— Если вам есть что сказать, то я слушаю.
Илияс едва отдышался и поднял на регента удивленный взгляд.
— Сказать? О чем?
— О чем хотите. Но так, чтобы я поверил.
— Это отвратительно, — Илияс обессиленно закрыл глаза и уронил голову на сложенные руки: в ушах звенело то ли от переживаний, то ли от дешевого вина, но чувствовал жрец себя мерзко. — Чего ради вы заставили меня на это смотреть?
— Чтобы вы поняли: мои вежливость и терпение не безграничны.
— Знаю я это, знаю! — вспылил Илияс. — И хотел бы забыть — да не могу! Я изо всех сил стараюсь рассмотреть в вас человека! И, видят Стихии, иногда мне это не удается!
Ульф молчал. Просто молчал и смотрел.
— Мне не о чем рассказать, — продолжил Илияс чуть тише. — Я не скрываю от вас ничего. Даже если мы вернемся в ту комнату и я займу место этого несчастного, толку не будет. Мне до безумия страшно сейчас. Допросов я не выдержу, но и устраивать тут бойню с магией не стану, — он покачал головой, — я очень устал от смертей, что бродят вокруг. Если хотите звать стражу, то я не буду сопротивляться.