– Геля? Ты чего в такую рань? – В приемную входил Мамаев с каким-то кубическим саквояжем через плечо. – Самописец у тебя рабочий? Дай попользоваться.
Эльдар Давидович согнал меня с места, сам на него сел, расстегнул свой саквояж, извлекая из него фотографический аппарат:
– А я, представь, букашечка, с самого утра ту самую церковь осматривал, ну про которую нам твоя хозяйка сказывала.
Мамаев ловко разобрал аппарат, достал из него кристалл, похожий на информационный, и вставил его в мой самописец.
– Что нашел?
– Мы вот сейчас фотографическую карточку с тобой наколдуем, и я все обскажу, чтоб предметно все было.
Мой самописец жужжал, принимая информацию, Мамаев встал, подошел к шкафу, достал с полки лист глянцевой неписчей бумаги, положил ее в углубление.
– Сейчас, сейчас…
Над самописцем поднялось облачко бурого пара.
Дверь кабинета распахнулась, оттуда выходил гнум Гирштейн, повеселевший и успокоенный.
– Идем, Попович, – сказал он мне благостно. – Его высокородие велело, чтоб ты меня сопроводила.
– Куда?
– В казначейство. Будем бумаги на партию наручников для чародейского приказа оформлять.
– Ты его высокородию по чести все обсказал? – спросила я гнума уже на лестнице.
– Как под присягой. Мне же и скрывать особо нечего.
– А бежать тогда почему снарядился?
– Испугался, – пожал плечами Марк. – Думал, ты из-за податей меня арестовывать пришла. Я же, если как на духу, через наши отчеты эти зеркальца не провожу. Так, подработка мелкая, копеечка малая…
– Ты полторы тысячи зеркал только в том месяце в Мокошь-граде продал, – покачала я головой. – Уж не знаю, что для тебя много, если этого мало.
Гнум хмыкнул:
– Откуда узнала?
– Глянула в торговую отчетность в паре мест да и прикинула на глазок.
– Вострый у тебя глаз, коллежский асессор, – похвалил Марк. – Ну так вот, зеркала мои никакого отношения к тому убийству, про которое я, к слову, не знаю ничевошеньки, не имеют. Я их из остатков графита клепаю, коий на телефонные микрофоны идет. Графита много, он нигде не учитывается, так что…
– А как они действуют?
– Ну… Вот барышня какая посылает запрос – «суженый мой ряженый», или кавалер, соответственно, любовь всей жизни призовет. Форма, кстати, значения особого не играет. Зеркальце активируется, когда активируется телефонный аппарат, затем телефонный аппарат тот запрос перенаправляет, а там, у телефонщиков, на каждой станции – адресная книга. Адрес выбирается случайно, время тоже случайно. Если два запроса посылаются одновременно, велика вероятность, что и адрес они получат один на двоих. Так что – шашка в дамках – судьба нас свела, поедемте в нумера! – Последние слова Гирштейн пропел на мотив модного шлягера.