– И все? Просто адреса из адресной книги?
– Без конкретного дома, конечно, и без фамилий, мне лишние скандалы ни к чему. Ну и иногда к посланиям какой-нибудь афоризм присовокупляется, это уж от меня лично, – типа «извилисты дороги судьбы» али «плачет не человек, а душа»…
– А его высокородие что тебе на это сказал?
– Сказал из города не уезжать, вызовет меня попозже, а если попробую сбежать, грозился тебя по моему следу отправить.
Перфектно! Значит, эта паучья ниточка оказалась вовсе ненужной.
– А пауков зачем по ободу зеркала пустил? Нравятся они тебе?
– Штампуются они просто, – честно ответил гнум, – так дешевле. Но специально для тебя, коллежский асессор, могу присочинить символичную историю.
В казначействе, а они, к слову, службу начинали на час раньше остальных, нас встретили как родных. Крестовский, оказывается, им уже телефонировал и предупредил о нашем скором прибытии. Пока Марк подписывал свои бумаги, я получила часть жалованья, мне причитающегося, остатную мне в половине серпеня выплатят, и подъемные. Сумма была приятной и, хоть ни в какое, конечно, сравнение она с «мелочью» Гирштейна не шла, душу мне грела изрядно.
Мы вполне дружелюбно попрощались с Марком Иреновичем у дверей присутствия, я почла своим долгом извиниться за излишнюю боевитость, он извинения принял, и мы разошлись. Я поднялась по ступенькам, он пошел вдоль набережной.
У стойки вахтенного отирался неклюд Бесник, который встретил мое появление радостным возгласом:
– Чавэ! А что это на тебе за странные тряпочки понацеплены?
«Странный вопрос от человека в малиновой сорочке», – хотелось мне ответить, но я лишь поздоровалась:
– Вы у нас какими судьбами, господин Бесник?
– Так мне теперь каждый день к вам приходить отмечаться надобно. Через месяц уже пореже – только раз в неделю.
Я кивнула, желая попрощаться, но Бесник поднялся со мной на второй этаж, продолжая говорить:
– А давай я теперь по вечерам ходить отмечаться буду? Ты во сколько службу заканчиваешь, чавэ?
Я уселась на свое рабочее место и поправила очки.
– К чему сие любопытство?
– Провожать буду, – серьезно ответил неклюд. – Ты у нас барышня видная, небось какой тать тебя по пути в «Гортензию» обидеть сообразит?
Мне стало немножко жалко дорожного татя. Стоп!
– Ты почем знаешь, где я живу?
– Так, почитай, вся Мясоедская уже знает, – рассмеялся неклюд. – На вывеску с твоим светлым ликом скоро уже экскурсии водить начнут!
Экскурсия. Словечко было новомодное и не так чтоб общеупотребительное. И ввернул его в свою речь неклюд с явственным удовольствием.
– Да мы с тобой практически соседи, чавэ!