Невдалеке меж торосов почудился металлический взблеск. Михаил Павлович подошел и увидел нож. Нельзя было уверенно сказать, есть на нем кровь или нет. Михаил Павлович обернул лезвие носовым платком и спрятал находку в карман. Если нож запачкан в крови, она растает и может запачкать подкладку кармана. Лучше пожертвовать носовым платком.
Теперь нужно было проверить, что интересного находится в карманах убитого. Ничего особенного не обнаружил: носовой платок, портсигар и небольшую записную книжку в изящном кожаном переплете, к которому на торце приделан специальный футляр для карандаша. Он пролистнул книжку, в ней были какие-то записи, которых при лунном свете невозможно прочесть. Книжку он также положил себе в карман. За пазухой у убитого в нагрудном кармане обнаружил заряженный револьвер. Находка наводила на размышления. Виктор Пригодин был вооружен, а тем не менее позволил убийце приблизиться и нанести удар ножом. Значит, не ожидал подобного исхода.
Судя по тому, что ему рассказала сестра, убийцей был не кто иной, как Иван Артемович. Скорей всего он совершил злодейство в одиночку: где бы ему среди ночи в считанные минуты сыскать сообщников?
* * *
Привычка подниматься чуть свет взяла свое. Навряд ли он спал больше двух часов. Но делать нечего: недосуг ему сегодня нежиться в постели.
По обыкновению, выпил свою утреннюю чашку крепкого чая со сливками. На этот раз она не взбодрила его. То была не усталость. Он и в обычные дни спал помалу и никогда не мучился от этого: достаточно было ему выпить утренним чай, как необходимая бодрость возвращалась к нему. Нет, не физическая усталость угнетала его. В его жизни это была не первая бессонная ночь. Прежде в подобных случаях у него удваивалась энергия: утром его охватывало нетерпение, хотелось действовать. Сегодня он непроизвольно тянул время.
Да, собственно, и некуда было сейчас приложить энергию, будь она у него: дело было ясным. Преступник известен, изобличить его задача не сложная. Остальное: установить мотивы убийства и степень виновности не входит в задачу полиции.
Вспомнил про нож, подобранный на льду. Даже испугался: мог ведь выронить невзначай. Вчера эпизод с находкой ножа каким-то непостижимым образом выпал из памяти. Будто затмение нашло. Очень странное, необъяснимое затмение. Нож, может быть, главная улика. Все остальное можно опровергнуть, объяснить стечением обстоятельств…
Находка лежала в кармане шинели. Платок, которым он обернул нож, присох к лезвию, запачкался в крови. На металле крови совсем не осталось, вся впиталась в ткань, только на рукоятке немного присохла. Рукоятка из черного дерева, резная, с мелкой насечкой, кровь залипла в пазах. Вчера Михаил Павлович не ошибся, нож знаком ему, хотя опознать его в темноте было трудно, да он и не разглядывал. С одной стороны на лезвии у основания клинка в обрамлении узорчатого рисунка изображена сельская церквушка на берегу пруда, на другой стороне наискось и изгибом надпись «Златоустъ». Тот самый охотничий нож, которым Иван Артемович не однажды похвалялся, заявляя, что хотя он и не любитель, а все необходимые принадлежности для охоты у него имеются: по случаю приобрел охотничье снаряжение. До сих пор оно служило ему только лишь как украшение. Второго такого ножа в Иркутске навряд ли сыщешь — штучная работа.