Иск Люсинды Пэйн был составлен на пять миллионов долларов. Я развернула листок с данными, списанными у Фрэнклина в кабинете. Что мы имеем? Маленькая галочка – “дело закрыто” – и решение суда: выплатить истцу двести тысяч долларов. Всего двести тысяч? Если глаза меня не подводят, это значит лишь одно: Фрэнклин запродал Люсинду за одну двадцать пятую той суммы, на которую реально тянуло ее дело. Он пошел на сговор с ответчиками и сбавил размер компенсации, лишь бы поскорее закрыть процесс. Но даже этих денег она не получила – потому что господин адвокат присвоил их.
Все прочие дела были на относительно небольшие суммы – от пятнадцати до тридцати тысяч. И по всем без исключения компенсация составила лишь малую часть от начальных требований. Скорее всего, Фрэнклин намеренно выбирал негромкие дела, опасаясь привлечь внимание партнеров. Их адвокатская контора ворочает миллионами, и что для нее эти несколько исчезнувших тысяч? Капля в денежном море.
Судя по дате, первым опытом стало дело Люсинды Пэйн. Вот когда Фрэнклин обзавелся начальным капиталом для политической гонки. А дальше потянулась череда менее крупных дел, которыми он латал свои финансовые дыры. Похоже, в последнее время его расходы росли как на дрожжах – целых три разбирательства за два месяца. Эшли ведь помешана на дорогостоящих проектах. Из кожи вон лезет, делая карьеру, а Фрэнклин готов на все, лишь бы угодить ей. Механизм обдирания клиентов отработан до мелочей, и оба довольны.
Чем больше я узнавала, тем более начинала негодовать, тем яростней клокотали во мне отвращение, гнев и обида. К полудню я покончила с выписками из последнего дела и свалила папки на конторку. Шутить и порхать мне больше не хотелось. Я вышла в яркий солнечный день, словно шагнула в бездну, где царят вселенский холод и черная пустота.
Выходишь замуж за сильную и властную личность, за прирожденного лидера и победителя, потому что этот человек напоминает тебе отца. Хватаешься за его пиджак, как за хвост синей птицы, и мчишься следом, вперед к богатой и блестящей жизни. Просто хватаешься, и все, не выбирая, не размышляя, – ведь он один такой. Пробивной, агрессивный, излучающий энергию. Он все вокруг способен перекроить под себя.
И вот ты несешься по жизни во весь опор, выполняя все то, что должны, по-твоему, делать жены великих мужей. Что конечно же делала бы и твоя мать, будь она жива. Ты безжалостно кроишь себя наново, лишь бы угодить ему, создаешь для него идеальный дом – тихую гавань, надежный тыл, где его обожают и превозносят, где он царь и бог. Здесь все поют ему дифирамбы, все твердят – наш папочка самый чудесный, самый умный, самый-самый, так что он и сам начинает в это верить. И эта убежденность преображает его жизнь.