Въезд на территорию клиники «Хоуп-Парк-Эстейт» закрывали безликие металлические ворота, неоспоримая современность которых довольно плохо сочеталась с обрамлявшими их старинными колоннами из камня. Машина Патрика так и осталась стоять у реки, поэтому, после того как малышей осмотрели, Харпер повезла всех троих в клинику на своей. Она почти вплотную подъехала к домофону, протянула руку и нажала на кнопку вызова, над которой красовался бело-синий логотип Национальной службы здравоохранения. Из динамика донесся гнусавый женский голос:
– Да?
– Детектив Джоанна Харпер и Патрик Трантер. Мы приехали к Лорен Трантер. Дети с нами. Нас ожидают.
– Посмотрите, пожалуйста, в камеру, – сказала невидимая привратница. Патрик наклонился поближе к окну, чтобы его было видно. Камера повернулась к ним на своей тоненькой ножке и издала цифровой звук затвора, давая понять, что снимок сделан. Ворота начали тряско и ужасающе медленно отъезжать в сторону, по сантиметру открывая взору зеленую территорию клиники.
Из лужайки размером с доброе сельскохозяйственное поле торчали три или четыре гигантских дуба. Роскошный пейзаж создавал обманчивое ощущение благополучия, но иллюзия разбивалась о железные ворота и высокую ограду по периметру, которую пытались, не слишком успешно, замаскировать низенькими кустами. Это, безусловно, прибежище для тех, кто оказался в сложной ситуации, но не только, – еще это самая настоящая тюрьма. По пути к парковке Харпер обратила внимание на людей, гуляющих по территории группами по двое или трое, – кто-то катит перед собой коляску, кто-то, устроившись в теньке, играет с детьми. Ко всем без исключения пациенткам приставлено по медсестре в белом халате.
Сама клиника помещалась в невысоком современном здании того типа, который мать Харпер называла «монстры из стекла и бетона». Неподалеку стояло величественное здание бывшей усадьбы, и рядом с ним этот новый корпус смотрелся лишь уродливее. Впрочем, усадьба, хоть и красивая, постепенно приходила в упадок – краска на двустворчатой входной двери облупилась, часть стекол в витражных окнах потрескалась, некоторые и вовсе выпали, и их заменили листами фанеры. Дом был окружен строительным забором – одинаковые сегменты металлической сетки, закрепленные на бетонных блоках. Мансардные окна темнели в островерхой крыше, точно пустые глазницы.
На парковке Патрик в мучениях собирал коляску. Ему стоило немалого труда отстегнуть ремни безопасности, вытащить детские кресла с заднего сиденья и установить их на раме. Пока он трудился, мальчики следили за его стараниями все с тем же неестественным спокойствием, лишь изредка помахивая кулачками. Они продолжали время от времени издавать эти странные звуки, напоминавшие крики чаек, вторя друг другу, перебрасываясь этими криками, точно мячиком.