– Вообще, – сказал Гедеон, – на всей записи отчетливо слышны только два голоса.
– Два? – переспросила Харпер. – В смысле, два? Там есть голос Лорен Трантер, диспетчера и подозреваемой. Получается три.
– Только два, точно тебе говорю. Я несколько раз проверил. Один принадлежит диспетчеру, а второй…
– Лорен Трантер… – Харпер вспомнила собственное первое впечатление от этих угроз на записи – будто кто-то говорит не своим голосом. Выходит, это была Лорен – чужим, шипящим голосом угрожала сама себе.
– Ты еще там? – спросил Гедеон.
Харпер поблагодарила его и отключилась.
Собрать беспорядочный поток мыслей воедино никак не получалось, пришлось сосредоточиться на дороге. Машина взобралась на очередной холм, глубже в лесную чащу, а затем, чуть замедлившись на повороте, выехала на открытый участок дороги с видом на долину. Лето было на исходе, а опаленный солнцем пейзаж, казалось, уже захватила, раньше времени, осень. Выжженные желто-бурые вересковые пустоши, величественные серые скалы. От обрыва дорогу отделяла каменная ограда, на всем протяжении которой попадались фрагменты размером с автомобиль, выложенные камнем другого цвета, – доказательство того, что стену частенько приходилось ремонтировать. «А что, если бы я не притормозила», – думала Харпер. Легко себе представить, как машина вылетает с дороги. Ночью на таком повороте ничего не стоит на секунду отвлечься, не вписаться и улететь в пропасть.
В этот момент вся правда вдруг открылась Харпер, точно кто-то у нее в голове одну за другой переворачивал карты Таро.
Раны на руках Лорен, которые, по словам врача, она нанесла себе сама.
Таинственная женщина, которую никто, кроме Лорен, не видел.
Пропавшие младенцы, которых Наташа нашла в заброшенной мельнице в лесу, – до этого их видели только с матерью.
Даже тот шлейф на видео с камеры – очертания босой ноги. Естественно, медсестра на посту никак не отреагировала, если мимо нее среди ночи всего-навсего прошла пациентка. А теперь еще и проверка записи телефонного звонка показала, что в палате Лорен была одна.
В конце концов Харпер заставила себя смириться с мыслью, что, возможно, все вокруг были правы: возможно, Лорен все это сотворила сама. Неважно, осознавала она, что делает, или нет.
Когда они разговаривали о той женщине, что унесла младенцев, Лорен все твердила, что она вышла из воды. Что утащила детей под воду, и теперь они другие. До Харпер наконец дошло – когда Лорен говорила «другие», она не имела в виду, что дети изменились, подверглись какому-нибудь таинственному ритуалу. Она имела в виду – в прямом смысле другие: не ее дети, подменыши.