– Патрик, – начала Лорен. – Я не могу…
– Малыш, не глупи.
Образ молодого Патрика треснул, рассыпался. Нелепая затея – пытаться вызвать к жизни мираж десятилетней давности. Все продлилось каких-то шесть дней, но зато следующие десять лет об этом слагались легенды, почище, чем о короле Артуре: «Ой, кстати, Лорен, помнишь, как ты отравилась и заблевала мне всю квартиру, а я все это убирал? Я, конечно, святой человек, ни разу не пожаловался. Ох и повезло же тебе выйти за такого замуж».
«Малыш, не глупи». Лорен сжала кулаки.
Если Патрик и заметил, как она сощурилась, то не придал этому значения.
– Все ты можешь, конечно, можешь. Просто от неуверенности в себе так говоришь. Не надо себя недооценивать, ты очень круто справляешься со всеми этими детскими штуками. Намного лучше, чем я. У тебя все получается естественно. Да и мальчики любят быть с тобой рядом, а если я их беру на руки, вечно плачут.
Он все говорил и говорил, но Лорен почти перестала слушать. Когда он добрался до финальных аккордов своей речи, его слова, все эти аргументы и мелкие манипуляции уже превратились для нее в едва различимый ритмичный шум. Раздражающий, но не мучительный. Он использовал свой «рабочий» голос, пытался «продать» ей материнство. Лорен бросила попытки сфокусировать на нем взгляд и медленно отвернулась. С отсутствующим выражением лица она присела на краешек кресла, заваленного кусками голубой оберточной бумаги и крошечными пластмассовыми вешалками. Голос Патрика почти сошел на нет, лишь откуда-то издалека снова и снова доносилось ее имя. Взгляд Лорен блуждал по бело-коричневому узору на идеально ровной квадратной плитке на полу.
«Не могу здесь оставаться. Не останусь».
Она поднялась и подошла к стойке для обуви у задней двери. Достала с полки кроссовки, начала обуваться. Чужая рука сомкнулась у нее на запястье, Лорен ее стряхнула.
– Лорен, что ты делаешь?
Она заглянула в кухню и, заметив на столе рядом с тостером ключи от машины, сжала их в руке. Перед ней возникло лицо Патрика, он загородил ей дорогу, пришлось сделать шаг в сторону.
– Ты куда собралась?
В ушах у нее стоял высокий, пронзительный звон, вытеснявший все остальные мысли: выбраться, из дома, наружу, куда угодно, прочь с дороги.
– Лорен, остановись.
Патрик произнес это достаточно громко и требовательно, чтобы привлечь ее внимание, но недостаточно, чтобы заставить подчиниться. Она устремилась прочь от него, вперед, через гостиную, к двери.
– Пожалуйста, Лорен, я прошу тебя.
Открыв дверь, она обернулась и посмотрела на мужа. Патрик, уцепившись за ее рукав большим и указательным пальцами, глядел на нее щенячьими глазами, умоляющими, затянутыми матовой пеленой паники. Их взгляды встретились, и звон в ушах Лорен затих. Она стояла, плотно сжав губы, Патрик же приоткрыл рот, сделал короткий вдох, собираясь заговорить, но тут в комнате заворчала радионяня, послышался плач Райли. Даже через дешевый хриплый динамик Лорен немедленно поняла, что это именно Райли, а не Морган, хотя для всех вокруг и, судя по всему, для Патрика тоже они выглядели и плакали совершенно неотличимо. Мысль об этом заставила ее на секунду задержаться: «Я мать этого ребенка».