– Берите его под руки, – отдал своим людям команду Уилфред. – А зачем вам столько пленных? Для хорошего разговора нам бы и одного тут за глаза хватило. Что их, всех на ладью, что ли, теперь тащить?
– А вдруг они бы уперлись у вас? Вот самого разговорчивого-то и оставите, а остальных всех потом за борт, – и Карл провёл ребром ладони по шее.
– У нас все разговаривают, – мрачно усмехнулся Уилфред. – Ладно, сами их теперь на ладью тащите!
«Пятьдесят, сорок, тридцать, двадцать шагов до судна», – считал про себя Мартын и на очередной кочке выругался на немецком:
– Pass auf, Schweine! Mein Kopf spaltet sich! Halt mich nicht fest, ich komme selbst![16]
Опекающие его воины отпустили руки, и злой рыцарь сам дошёл до корабельных мостков.
Встречающий всю эту процессию Людвиг напрягся. Что-то неправильное было вокруг, от всего этого веяло сейчас какой-то фальшью и опасностью. Капитан пристально посмотрел на входящего по мосткам рыцаря Генриха и громко закричал:
– Тревога! Это враги! Отчаливай!
Двумя резкими боковыми ударами Мартын столкнул в реку придерживающих его немцев и выхватил меч.
– Русь! – разнёсся боевой клич над рекой.
Сзади слышался яростный рёв и звон стали. Его отряд расправлялся с опешившими от неожиданности воинами Уилфреда. Подпрапорщик резко оттолкнулся ногами и с замахом меча впрыгнул на палубу ладьи. За ним следом спешил десяток с окровавленными мечами и саблями, а с противоположного борта уже залезали из реки с кинжалами пластуны карелы. Двадцать ударов сердца хватило полусотне всадников, чтобы вылететь на речной берег, и в немногих защитников судна ударили их стрелы и арбалетные болты.
– Мы сдаёмся, мы сдаёмся, милости! – кричал Людвиг. – Мы не сделали русским ничего плохого! – и он первым бросил на палубу свой меч.
– Троих наших положили, – вздохнул Саватей, указывая на накрытые с головой тканью тела, лежащие на берегу. – Если бы полусотня степных так быстро сюда не подлетела, то два раза ещё по стольку же тут легло. Хорошо ведь резались, сволочи, – и он сплюнул на землю.
– Да, жаль, что не обошлось без потерь, – подтвердил Мартын. – Зато теперь их войскам весточку некому о нас подать. Теперь мы можем выходить на соединение с главными силами.
Глава 8. Битва под Нарвой
На большом поле, выбранном для общего смотра всех сил, выстраивались союзные рати. Первыми князь Михаил поставил две свои дружинные тысячи. Черниговские полки блестели хорошей бронёй, над их сотнями реяли боевые стяги и хоругви.
Далее стояли тысяча двести датских воинов, половину из которых составляла тяжёлая латная конница.