Те же из местных жителей, кто не ушел на север и избежал гибели от рук пришельцев с востока, нашли приют на бесплодных полуостровах морского побережья, либо скрылись среди суровых гор. Впрочем, некоторые равнинные племена, покорившись завоевателям либо даже вступив с ними в союз, положили начало смешанной расе — светлокожим брюнетам с голубыми глазами и кареглазым блондинам. Этой смешанной расе уготовано было великое будущее, но многими веками позже. Пока же большинство племен избегало смешивать свою кровь с непохожими на них чужаками, сохраняя в чистоте свой древний европейский тип. Так вышло и в Швейцарии. Плодородные равнины и озера стали владением пришельцев с их развитыми ремеслами, земледелием и скотоводством. Дикие горы и ущелья приютили аборигенов-охотников на медведей, коз, оленей и серн.
Был конец мая. На озеро опускалась ясная ночь. Закат пылал на западе, опаляя суровый профиль гор, отражавшийся в зеркальной глади озера. Вечерние сумерки были светлы — казалось, что само Время замерло над озером. Стояло безмолвие, в котором человек той далекой эпохи мог ощутить могучее дыхание великих сил — засыпающих на ночь сил Природы и пробуждающихся, медленно но верно, сил, сокрытых в Человеке. А вокруг на тысячи миль раскинулись дикие леса, степи и воды — край непуганных зверей, еще не знающих, что в мир пришел новый Хозяин — Человек. На равнинах могучие зубры, кабаны и волки, а также гигантские олени все еще чувствовали себя хозяевами. В реках плескались юркие выдры, с небес в ущелья, падая камнем на добычу, устремлялись могучие орлы и стремительные ястребы, украшенные могучими рогами туры властвовали над горными перевалами. В зарослях трав шелестели змеи, кроны деревьев давали приют множеству птиц. Над землей жужжащими облаками роились бесчисленные насекомые, и казалось, что Человек еще не пришел в этот мир.
А люди, утомившись от дневных забот, сидели на дощатом настиле возле своих хижин, наслаждаясь вечерней прохладой и возможностью отдохнуть. Лишь немногие нерасторопные все еще занимались починкой нехитрой утвари или перетирали зерно в ручных каменных ступках, готовя немного муки на завтра. Днем же работали все — таков был закон жизни…
Вечер же приносил новые занятия — разговоры и азартные игры, а так же колдовские обряды с фетишами. Глашатай выкрикивал, кто и где будет стоять этой ночью, охраняя мосты. Мосты эти — где-то дощатые, а где-то сплетенные из ветвей, связывали хижины между собой и с берегом. Хижины различались размером в зависимости от богатства и положения, занимаемого в племени хозяином, — чем богаче и знатнее хозяин, тем больше дом. Но в каждом из этих домишек надежный деревянный засов хранил хозяев от непрошенных гостей, а окна часто занавешивались тканью из волокон лыка. Жилища наполняла самодельная мебель и посуда, украшения из морских раковин, полированного агата и кости. В каждом домике имелось оружие и керамическая посуда, ступка и ткацкий станок, каждый дом надежно стоял на пяти сваях — четырех по углам и пятой по центру. И все эти жилища сплетались в единую сеть человеческого муравейника, в маленький мирок, где каждая мелочь напоминала о тихих радостях повседневной жизни. И каждый человек-муравей привязан к своему домишке, где скапливались плоды его трудов, и к своей деревне-мирку — крепости, хранимой от врагов, болезни и смерти духами фетишей…