Она плыла под домами, словно в пещере, где вместо сталактитов были сваи. Во влажном мраке теней пахло плесенью, но ни водоросли, ни рыбы, ни крысы — ничто уже не могло поколебать ее решимости. Сквозь щели пробивался холодный свет луны, вода озера была теплой. Вдали отсветы лунного света сливались в белизну, подобную коре молодых берез, — там деревня заканчивалась. Плыть в лесу свай было сложно, и девушка осторожно пробиралась от сваи к свае. Её руки то и дело путались в водорослях — холодных и склизких, иногда она спугивала угнездившихся под настилом летучих мышей, и те уносились во тьму с громким хлопанием крыльев. Проплывавшие мимо рыбы тыкались в нее холодными мордами, и уплывали, оставляя за собой пенный след, сверкавший в лучах луны, там, где ее бледный свет пробивался сквозь настил.
Во тьме колоннады свай с редкими квадратами света — словно во сне или в наваждении девушка осторожно двигалась вперед, движимая лишь звериным чутьем. В проблесках света ее руки казались волшебными водяными змеями, а темные потоки вод обвивали ее юную грудь и маленькие ножки, столь любимые ин-Келгом, подобно ткани тяжелого плаща.
Наконец она достигла места, где пересекались настилы двух улиц и промежуток между ними создавал залитое призрачным светом голубое окошко. Здесь уже можно было плыть по-настоящему, и она поплыла — безмолвно и тихо работая руками и ногами. Мокрая одежда липла к телу, вода озера с плеском билась о сваи… и тут сверху раздался грохот шагов. Кто то шёл по настилу.
Испуганная беглянка уцепилась за ближайшую сваю и замерла. Вернулся отвратительный страх перед Вер-Скагом.
Луна стояла в зените. Озеро сияло в ее лучах, а налетевший бриз превращал волны в тысячи сверкающих хрустальных осколков. И теперь все пространство под настилами деревни, эти озерные катакомбы с лесом мокрых колонн-опор, казалось пылающим очагом, где над хворостом роем ос мечутся искры. Сердце колотилось в ее груди, словно прибой о скалы. Как у волчицы в ловушке — страх перерос в решимость, и теперь она готова была скорее умереть, утонуть в этих призрачных водах, чем вернуться к рабству и терпеть унижения.
Шаги прогрохотали и затихли в конце улицы, на воду упала тень. Раздался плеск воды, рассекаемой веслами. Беглянка, затаившаяся среди опор, услышав, как отходит лодка, испытала облегчение. Значит, это не ее искали, скорее всего, это был торговец, отправившийся по своим делам в соседнюю деревню, решила она и продолжила свой путь.
Когда лодка удалилась достаточно далеко под лунными лучами, выписывавшими на волнах огненные зигзаги, девушка наконец выбралась из-под настила.