— Где мы сядем? — спросил Скорин.
Лота оглянулась, брезгливо поморщилась.
— А здесь чисто, Пауль?
— О да! Эстонцы очень чистоплотный народ, — ответил Скорин, снял фуражку и подал девушке стул. — Прошу.
Скорин заказал два кофе и сбитые сливки с вареньем для Лоты. Затем, извинившись, что вынужден на минуту оставить девушку, быстро вышел из кафе. Он свернул во двор, слава богу, у него есть ключ от черного хода, вошел в свою квартиру. Как Скорин и рассчитывал, хозяин был на работе. Сдвинуть кровать, вынуть чемодан с рацией было делом одной минуты. Приведя все в порядок, он запер квартиру, вышел на улицу. Положив рацию в багажник автомашины, вернулся в кафе. Когда Скорин вошел, Лота выясняла у хозяйки способ приготовления сбитых сливок. Записав рецепт в блокнот, она повернулась к Скорину.
— Приличная вежливая женщина. — Лота удивленно оглянулась, после небольшой паузы спросила: — О чем вы собирались просить меня?
— Не знаю, насколько это удобно фрейлейн.
— Еще фронтовик. — Девушка фыркнула. — Смелее, капитан!
— Видите ли… — Скорин замялся, затем, словно решившись, продолжал: — Я собираюсь съездить на один хутор, сорок километров к югу. Вы не согласитесь поехать со мной?
— Искать пропавшую невесту? — Лота рассмеялась так громко, что один из моряков повернулся, удивленно на нее посмотрел.
— Не надо, Лота… Прошу вас…
— А что? — Девушка встала. — Поехали. Это даже интересно. Я никогда не разыскивала пропавших красавиц. Надеюсь, ваша невеста красива?..
На следующее утро, как обычно в восемь часов, Шлоссер вошел в свой кабинет, сев за письменный стол, начал разбирать почту. Майор вскрыл конверт с берлинским штемпелем, вынул из него справку полицей-президиума и фотокарточку Скорина. В справке сообщалось, что такого-то числа тридцать девятого года удостоверение личности за таким-то номером было выдано Паулю Кригеру… Шлоссер повертел фотокарточку Скорина между пальцами, отложил в сторону. Вызвав начальника канцелярии, он распорядился, чтобы поторопили ответы из Берлинского университета и госпиталя. Через несколько минут принесли не поддающуюся расшифровке перехваченную радиограмму.
— Когда перехватили? — спросил Шлоссер, рассматривая строчки цифр.
— Вчера, в двадцать три часа, господин майор, — ответил шифровальщик, замявшись, добавил: — Пеленгаторы полагают, что передача велась из пригорода. Южное направление. Точно засечь не удалось, рация работала две минуты. Рука та же, что и пять дней назад.
— Я просил докладывать немедленно, — недовольно сказал Шлоссер.
— Вас не было, господин майор. Радиоперехват передал текст в дешифровальный отдел. Утром нам показалось, что мы напали на шифр. Фельдфебель бросил взгляд на часы. — Из-за этого задержались на сорок минут.