.
В сентябре 1939 г. Фридрих Панзе был призван на службу и сразу же назначен в отдел военной психиатрии в Энзене, на восточном берегу Рейна. Побывав в армии в последний год Первой мировой войны, Панзе затем продолжил изучать медицину и впоследствии стажировался у психиатра и шефа берлинской клиники «Шарите» Карла Бонхёффера. Панзе получил диплом врача, но мечтал о карьере ученого и до написания диссертации начал бодро карабкаться по карьерной лестнице в Третьем рейхе, поступив в СС, сделавшись членом партии и нескольких профессиональных ассоциаций. Он вместе со своим патроном из Боннского университета Куртом Полишем с восторгом приветствовал возможность потрудиться во вновь учрежденных Судах наследственного здоровья, сделавшись первопроходцами в создании картотеки семей, обозначенных как «наследственно больные». Они составляли экспертные заключения, давали оценку целесообразности насильственной стерилизации и читали коллегам лекции по данному вопросу. Власти в образе того же Карла Бонхёффера тоже участвовали в этом, по меньшей мере одобряя энергичные усилия представителей младшего поколения. Когда разразилась война, жаждавший признания Панзе продолжал ждать ученой должности[158].
В первый месяц боевых действий Вут, Панзе и им подобные помогали вермахту отличить тех, «кто не может», от тех, «кто не хочет» служить. Они предполагали, что польская кампания станет причиной вспышки случаев «классических военных неврозов», как обстояло дело во время прошлой войны, но выяснилось, что сложности со здоровьем сместились в область расстройств пищеварения и желудочно-кишечного тракта, а не в поле психиатрии. Специалистов вроде Панзе не интересовали сетования офицеров на «нервозность» среди немецких солдат, вследствие которой они в массовом порядке истребляли в Польше гражданских лиц. Вместо того на двух конференциях в январе и феврале 1940 г. выявились попытки провести четкое разграничение между людьми с подлинными «психосоматическими расстройствами» и симулянтами «психопатами», которых рекомендовалось отправлять в концентрационные лагеря. Армия, со своей стороны, ответила формированием трех специальных частей для таких отщепенцев. Задача, как сформулировал ее Отто Вут, состояла в том, чтобы «научить их быть людьми». Сами военные демонстрировали тенденцию большего сочувствия к «отщепенцам», чем психиатры. Именно Верховное главнокомандование вермахта сочло за благо сдержать энтузиазм неврологов, запретив такой крайний метод, как лечение электрическим шоком без согласия пациента; эту терапию применяли для исцеления от контузий в прошлую войну