— Лида! Лида! Мать твою! Лида! Ты пьяная, что ли? — тряхнув жену, крикнул он.
— Я? Чо это сразу пьяная? Выпила немножко пива и всё-ё-ё-ё, — Лида икнула и вновь захихикала. — Так именины же, Олежка, вот… ты… Князев дурак… прям.
— Ты на часы смотрела, курица безмозглая! Я думал, тебя поездом сшибло! Дура!
— Не ори на меня… то же ещё… орёт… — Лида толкнула мужа в грудь, но потеряв равновесие, упала сама и вновь рассмеялась.
Олег смотрел на размазанную под её глазами тушь, ядовитую помаду морковного цвета на губах, сложившихся в глупой ухмылке, и внезапно почувствовал непреодолимое отвращение, аж тошнота к горлу подкатила. Жена продолжала сидеть на полу, пытаясь одной ногой скинуть туфлю с другой. Не смогла. Покачиваясь, поднялась и в одной туфле отправилась в ванную, заваливаясь на один бок. Юбка была испачкана побелкой, словно она задом стенки обтирала.
Эта грязная юбка и смятый задник туфли, которые Лида купила на последние перед зарплатой деньги, чем заставила его взять в долг у сменщика, стали последней каплей. Олег бросился за ней и, грубо развернув к себе, наотмашь ударил по щеке.
— Дрянь ты подзаборная! Шлюха!
От удара Лида отлетела прямо в ванную комнату и, не удержавшись на ногах, с размаху плюхнулась на унитаз. С минуту глядя на мужа расширенными глазами, она прижала ладонь к щеке и заревела, вытирая пальцами нос, не сообразив взять полотенце.
Олегу стало страшно. Он сошёл с ума! Это всё произошло не с ним! Это мерзкий сон, отвратительный, кошмарный сон. Он провёл рукой по лицу, глубоко вздохнул. Сил произнести слова не было. Да и слов-то никаких не было. Пусто. В голове в сердце вокруг одна сплошная пустота. Лида продолжала всхлипывать, словно не замечая, что застыла в комичной позе на унитазе и даже не пытается встать.
— Упала я в темноте, упала, когда от Светки шла… — плаксиво произнесла она, воровато пряча глаза. — Ксенька говорит: полезли через забор, так до станции короче… она перелезла, а я упала…
В груди у Олега противно задрожало что-то. Теперь он испытывал отчаянное омерзение к себе, а не к Лиде. Выходит, он гадина и сволота, мало того, что не разобрался, не выслушал, так ещё ударил! Он ударил женщину! И произошло это даже не в потасовке, а просто так, как само собой разумеющееся. Он, крупный рослый мужик, ударил жену, которая едва доставала ему головой до груди. Схватил Лиду на руки, прижал к себе и, торопливо гладя по склеенным от лака волосам, забормотал глухим шёпотом, с трудом выговаривая слова:
— Прости меня, прости… прости…
Жена, не совсем протрезвев, успела только сообразить, что муж как был дураком наивным, так и остался. Пожалуй, получив пощёчину, она осталась в выигрыше. Её недалекого ума вполне хватило, чтобы понять, кто в данный момент хозяин положения. Ага, значит вымаливать прощения надо не ей, а мужу. Вот счастье-то привалило! Она же всю дорогу старательно пыталась протрезветь и придумать более-менее правдоподобную отмазку.