Лида старалась воспользоваться ситуацией по максимуму. Теперь она демонстративно уходила, собираясь прямо при муже, придумывая лишь очередной повод. То именины у Ксенькиной бабки, то Светка позвала в кино, то вроде женщина там одна соседка сапоги продаёт Ксеньке. Не подошли, может, подойдут Лиде. Конечно, легче всего было уходить днём, пока муж на работе. Валя отправлялась к матери до её прихода. Зинка за ребёнком присмотрит. Главное, чтобы наглый Лукашин не заставлял себя дожидаться, томительно расхаживая вдоль станции и шмыгая в тень деревьев, если на перроне оказывался кто-нибудь из знакомых. Иногда Николай попросту не приходил на свидание и даже не думал извиняться. У Лиды муж есть, вот пусть на него и шипит, а он парень свободный и может поступать как ему вздумается. Если не нравится, так и вопросов нет — скатертью дорога, на ней свет клином не сошёлся. Лида злилась, страдала, и это страдание заставляло её ещё больше привязываться к грубоватому Лукашину. Вот дура-а-а, и зачем она связалась с Олегом. Ещё и радовалась, как ненормальная, что замуж взял. Она же не любила его, ну ни единого дня не любила. Польстилась, что собой видный и семья богатая. Хотелось досадить посёлковым, что так нерадушно отнеслись к их семье. Олег был проводником в мир, что стоял на ступень, а то две выше, чем их жалкий мирок. И если бы не ребёнок, то Лиде не видать и Олега. Почему, ну почему одним всё валится с неба, как свекрови, а таким, как её мать, достаётся только презрительный шепоток за спиной! И Лида начинала мысленно обвинять семью мужа во всех своих неудачах. И каждое свидание с Лукашиным заставляло её проникаться к мужу насмешливым презрением. Словно каждый раз она наносила страшный урон Олегу, а через него и распроклятой свекрови.
Лизавета старательно укладывала волосы генеральше. Седину ловко удалось закрасить, теперь завивку сделать. Элла Александровна была дама разговорчивая, но при этом любила и чужие истории послушать внимательно, вдумчиво, чтобы потом непременно своё веское мнение изложить.
— Ну как там, Лизочка? Три волосины в пять рядов? — с фальшивой грустью произнесла она.
— Ой, да вам ли жаловаться, Эллочка Александровна! — угодливо подхватила Лизавета. — Волос у вас тонкий, но послушный, с ним работать легко!
Довольная генеральша скосила глаза в зеркало, к которому сидела вполоборота, и продолжила беседу.
— Лизочка, как ваша сестра поживает? Уж я её всегда добрым словом поминаю. Отзывчивая, уважительная. А что с сыночком её приключилось? Я так, краем уха слышала, вроде неприятность какая?