Олег только сейчас понял, что лежит на водительском сидении, вдавив в кресло Эдика. Несколько минут не мог перебраться обратно. Как он вообще смог вклиниться в такое узкое пространство? Всё тело ныло, дрожала каждая мышца, пальцы противно подрагивали. Глотнул воздуха и отчаянно захотелось вот прямо сейчас на выдохе въехать Эдуарду в челюсть, чтобы зубы хрустнули. Но, подняв глаза на генеральского сыночка, даже обрадовался, что успел сдержаться. Эдик был бледным до синевы, рот свело судорогой, глаза стеклянные. Не помер ли часом? А то ему, Олегу, как раз до кучи мертвеца не хватает.
Парень вдруг вздрогнул, бросил на него безумный взгляд и, закрыв лицо ладонями, заплакал. Сначала тихо всхлипывая, а затем громче и громче с каким-то подвыванием и скулёжкой.
— Ну ты и мудила, Эдик… Мудила и урод! — с кривой улыбкой произнёс Олег, вытаскивая смятую пачку сигарет и глубоко затянувшись, чтобы унять дрожь в груди.
— Тот мальчик… тот мальчик… — давясь словами, бормотал Эдуард.
— Какой мальчик?! — крикнул Олег, разразившись отборной бранью, что до этого ни в какую бы не смог произнести без запинки. Пожалуй, саму Лизавету обставил.
— Мальчик на дороге… Он… он мертвый?
— Вот ты тварина. Живой мальчик, живее всех живых, как дедушка Ленин! — выкрикнул Олег. Нервное возбуждение сменилось какой-то непонятной наглой бравадой: слова выскакивали с издевкой, губы кривились в ухмылочке. Беспомощный взгляд Эдика словно подстёгивал на грубость вовсе Олегу не свойственную. Это было как с Лидой, когда ударил её по лицу и до конца сам не понял, что произошло. Он откинулся на спинку сидения и прикурил вторую сигарету. Эдик продолжал всхлипывать, уткнувшись в рукав своей шикарной джинсовой куртки.
— Хватит ныть. Все живы, слава Богу, — буркнул Олег. — Ты мужик или кто? Сказал, не скули, если ещё и машина цела, то считай, что ничего и не было. Свезло тебе, соплежуй генеральский.
Эдуард поднял голову и больными несчастными глазами уставился на Олега. Это происшествие в одночасье поменяло их местами.
— Пожалуйста… пожалуйста… Олег… Отвези меня домой. Я… я не смогу вести машину, — выдавил парень.
Олег провёл ладонью по лицу — выпить бы сейчас. Полбутылки водки без закуски влёгкую бы махнул попросту как лимонад «Буратино». Ладно, выбора всё равно нет, возвращаться же нужно. Оставить бы этого хлыща столичного посреди поля!
Увидав сына, Элла Александровна прижала пухлую руку к груди и заверещала:
— Эдинька, что случилось? Тебе плохо, мой родной? Что с ним, Олег, ему плохо?
Олег только сейчас разглядел, что у парня распух разбитый нос. Всё-таки успел о руль тюкнутся, придурок. Всю обратную дорогу он сидел, скорчившись на заднем сидении. Даже рядом с водителем сесть не решился, сыкун паршивый. Чего теперь генеральше-то говорить? Ну всё, пропала подработка, прощай поездки на хорошей машине и заманчивый город, до свидания. Но отвечать не пришлось. Эдик, страдальчески заведя глаза, плюхнулся на диванчик и забормотал: