Едва отошёл от генеральской дачи, налетел на Лизавету.
— Ну? Говори скорей, чо сказали-то? Да говори же, а то давление подскочит, вишь, уже щёки краснеют. Ну?
— Да вот… вроде как на работу пригласили в Москву, — пробормотал Олег, сам до конца не веря в происходящее.
— Ой мамочки! Ой Царица небесная! — выдохнула тётка. И тут же разразилась очередной матерной тирадой, которая должна была выразить и радость, и восхищение одновременно. — Ой, Олежек! Ты это завтра забеги ко мне в парикмахерскую. Ходишь, как лапотник, а я уж тебе стрижку сделаю, как в журнале. Ах ты, да у тебя и костюма приличного нет! Так… к Верке надо пойти в магазин. Скажешь, я, мол, Тони Князевой сынок, она уж найдёт чего получше.
— Да ладно тебе, теть Лиз, что я, в актёры, что ли, поступаю? Отстань, может, он передумает и не возьмут меня. Знаешь, сколько бумаг собирать? Одних анкет надорвёшься заполнять, характеристику и справки всякие.
— Да тьфу, нашёл чего бояться, у нас, слава Богу, во всей родне ни пятнышка не найдёшь. Дедка вроде троюродный повесился спьяну и всё. Ты про него и не упоминай вовсе.
Лида аж глаза вытаращила от такой новости. Муж в Москву на работу собрался. Вот это да! Значит, её статус в глазах окружающих поднялся ещё выше и без признания свекрови. Ага, утёрлись соседушки дорогие! Ну теперь ей и вовсе можно носом крутить. Если Олег прочно зацепится за вожделенное место, то пожалуй, она вытащила лотерейный билет с самым что ни на есть большим выигрышем. И Лида кокетливо повела глазами и счастливо рассмеялась. Даже ребёнка на радостях потискала, на что девочка засопела недовольно и упёрлась руками в материну грудь, уворачиваясь от непривычной ласки.
Но ложку дёгтя в мёд всё же налили и, видать, не чайную, а размером с уполовник.
Олег с явным удовольствием, ни чуточки не скрывая наглой по Лидиному убеждению ухмылочки, сообщил, что она должна с Валюшкой вернуться к матери. Всё равно квартирная хозяйка прислала телеграмму, что возвращается с внуками и желает сама пользоваться квартирой. Он всю неделю будет далеко, жене наверняка спокойнее жить с матерью. И раз Нинку вытурили из столовой, неплохо бы Лиде самой устроится на работу, а бабка как раз с ребёнком посидит. Он на весь табор горбатиться не желает. Ах какой молодец! Всё разложил как по писаному! Вот гад! И Лида помчалась к матери за утешением и советом, но вместо этого получила от мамаши головомойку. Дура еловая! Прощёлкала всё-таки мужика! Так он и вернётся, держи карман шире. В Москве девок-то побольше, чем в посёлке, и видала дочка законного мужа. Вместо того, чтобы к хахалю бегать, надо было вокруг Тонькиного сына кренделя вырисовывать. Кто ж знал, что ему такая удача выйдет. Вот как есть дура! Ну потешилась с охламоном каким-то, радости на копейку, а проблем на три рубля. Ведь обхаживай она этого размазню как положено, сейчас бы чемодан собирала в столицу, а теперь соберёт, да не туда. А ей Нинке мало двоих детей, что пока в дом копеечки не принесут, а жрут, прости Господи, в три горла. Теперь ещё старшая дочка с довеском! Надорваться, что ли, ради них? Она ещё свою жизнь не похоронила, только-только сладила с человеком одним. А тут здрасте, люди добрые, дочка — тёлка взрослая притащилась! Ушами не надо было хлопать. Самый главный враг-то не Тонька оказалась, а тётка евоная. Это ведь Лизка змея зятька к генеральше сунула. Вот за кем смотреть надо было, а не через железку к хахалю бегать. Словом, если Лидка останется без мужа, то скатертью дорога.