Даже совместных усилий Шаки и Эркюля едва хватало, чтобы сдержать бьющуюся в истерике Пэгги, порывавшуюся просто свернуть парню шею. А еще говорили, что андроиды умеют контролировать свой гормональный фон, и сильные эмоциональные всплески им не свойственны.
Синеглаз ПГ-319 понимал. И желание поскорее выбраться из треугольника и попасть в знаменитую сокровищницу было тут почти ни при чем. Для него встреча с принцессой Савитри означала не только шанс увидеть родных на Васуки, но и узнать о своих корнях, встретиться с соплеменниками, сумевшими после изгнания с Васуки создать могущественный космический Альянс. Монстры гнилых болот, которым приносили жертвы варрары, хотя и умели обмениваться мыслями, все-таки уже больше напоминали животных, и Синеглаз пуще гнева Великого Се боялся, что такой конец ожидает и его. Отцу после превращений все сложнее удавалось сохранить человеческий облик.
Впрочем, сейчас Синеглаз не думал ни об отце, ни даже о своей туманной судьбе. У него в ушах, хотя, конечно, мысленный зов слышался совсем не ушами, все еще стоял вопль ужаса, который падение с крутого склона исторгло из груди Савитри, ее отчаянный крик и безмолвный призыв о помощи. Человеческий мозг даже в теле андроида не хотел умирать. Впрочем, судя по Пэгги, подобные ей големы цеплялись за жизнь с истовостью живых существ. Сколько бы Шака ни называл их железками. С другой стороны, никто не задавался вопросом, о чем думают срывающиеся со скалы машины.
Когда на одном из нижних уступов подбитый танк объяло пламя, вопль достиг предела, а потом внезапно стих, оставив в душе Синеглаза ощущение давящей и склизкой пустоты. Эта темная бездна, поселившаяся где-то в межреберье, разрывала на части грудь, душила невыплаканными слезами, корежила тело, будто его не защищал крепкий экзоскелет.
Что-то подобное Синеглаз испытал лишь в ночь убийства царицы Серебряной. А ведь отец заставлял наследника престола присутствовать при самых жестоких казнях. Впрочем, супругу царя Афру княжич любил и почитал почти как мать. Принцессу Савитри он видел только на экране внутреннего наблюдения, но она показалась ему прекраснее трех дочерей Владыки Дневного света.
— Что будем дальше делать, кэп? — озадаченно проговорил Дольф, увеличивая изображение поверженного танка.
Пламя от взрыва боекомплекта уже почти погасло, и лежавшая кверху гусеницами машина напоминала раздавленную черепаху, чей пустой панцирь, опутанный водорослями и облепленный илом и ракушками, сделался частью аллювиальных отложений. Тем более, что окруженный подковой хребта огромный котлован и в самом деле казался дном вселенной, где находят свое пристанище предметы, безвозвратно утерянные в других мирах.