— Уберите эту тварь!
— Кто-нибудь, пристрелите уже наконец этого мохнатого ублюдка!
— Так я вам и дамся! — оскалив окровавленные клыки, сердито фыркнул княжич, стремительно уходя с линии огня и вновь отыскивая жертву в толпе с таким расчетом, чтобы неизменно находиться под прикрытием чьей-то брони.
Все это время княжич, видевший в полутьме гораздо лучше и дальше людей, краем глаза наблюдал, как Ндиди и Кевин, прикрывая друг друга, короткими перебежками передвигаясь от укрытия к укрытию, обходят генератор с тыла. Синеглаз успел сбить с ног охотника, который тоже заметил диверсантов и собирался поднять тревогу, перекусил руку другого, прицелившегося Кевину в грудь…
И в этот момент что-то колючее и холодное чиркнуло его по плечу, правая сторона утратила подвижность, он поскользнулся и покатился кубарем под ноги охотников, понимая, что следующий выстрел его или вырубит, или просто отправит в надзвездные чертоги Великого Се. Конечно, все звенья цепи жизни давно выкованы Небесным кузнецом, но как-то очень не хотелось, чтобы она прерывалась здесь и сейчас.
Но ничего такого не произошло. Краем меркнущего сознания Синеглаз увидел Ндиди, который, словно дух Ветра или Огня, обрушился на обслугу генератора, одним движением раскидав не менее полудюжины. Да что он дурака-то валял на арене? Бесчестный Хайнц в своем стремлении не упустить выгоду и угодить мутантам столько лет без толку гнобил прирожденного чемпиона. Впрочем, возможно, Ндиди только сегодня по-настоящему испытал волю к борьбе. Ведь он сражался не за меновые кольца или еще менее осязаемые кредитки, а защищал город и выплескивал боль от разлуки с принцессой Савитри.
В легендах травяного леса, преданиях Альянса и сказаниях вестников богатыри, разлученные с возлюбленными, голыми руками рвали пасти опасным хищникам и сокрушали целые воинства. А Ндиди всего лишь помог Кевину добраться до генератора и превратить систему «Барракуда» в груду хлама, более бесполезного, нежели несъедобная рыба, давшая ей свое название.
Незримый, но смертоносный щит пал, и шахтеры обрушились на охотников с неукротимостью пожара в травяном лесу или могучей реки, рвущей плотины после снежной зимы. Синеглаз, который пока чувствовал себя наполовину вмерзшей в лед рыбешкой или ящеркой, едва успел отползти в сторону, чтобы не сгинуть под ногами сражающихся. Впрочем, он был благодарен охотникам за то, что те все-таки стреляли в него парализующими. Видимо, хотели взять живьем и сдать в какой-нибудь питомник на верхних уровнях.
— Ты цел, малыш? — за шкирку оттаскивая его вглубь коридора, склонились над ним Ндиди и Кевин. — Ну и задал ты этим мутантским выродкам жару!