— И кто спрашивал, зачем я модернизирую шаттлы? — по окончании сеанса связи с победным видом оглядел он притихшие экипажи звездолетов. — У вас-то, служивые, это добро на борту вообще имеется? — придирчиво повернулся он к Дееву.
— Штатная комплектация, — невозмутимо пожал плечами капитан «Эсперансы». — Вне зависимости, можно использовать или нет.
— Так мы на самом деле собираемся вывозить людей на челноках? Без антигравов? — на всякий случай решил уточнить так и не набравшийся ума Чико.
— А какие ты предлагаешь варианты? — покровительственно глянул на него Шварценберг. — Сачка у меня, как я уже сказал, с собой нет.
Маневры шаттлов в атмосфере основывались на принципах, разработанных еще на заре авиации и орбитальной космонавтики с той разницей, что маршевые и подъемные двигатели больше не использовали малопроизводительное углеродное топливо, а шасси применяли лишь в тех случаях, когда антигравитационная подушка не срабатывала. А поскольку в треугольнике Эхо любые устройства на антигравитационной тяге превращались в ненужный хлам, Шварценберг с Деевым заранее позаботились об укреплении и без того сверхпрочной конструкции системы опор.
Заходить на посадку тоже пришлось без антигравов, используя только крылья, которые удалось выпустить лишь в стратосфере во время недолгого планирования. До этого пришлось прибегнуть к фигурам высшего пилотажа, чтобы войти в атмосферу и не рухнуть в неуправляемое пике. Хорошо хоть система, контролируемая сильфидскими процессорами, пока работала безотказно, повернув подъемные двигатели в положение для вертикальной посадки на расчищенную горожанами крохотную площадку, по размеру, кажется, уступающую даже палубе авианосца времен Вьетнамской войны.
— Чувствую себя реконструктором, — сразу после приземления поделился Супер Лев.
Пабло в ответ только кивнул. Его мутило, и он не понимал, каким образом пилотам первых шаттлов удавалось оставаться в сознании после практически свободного падения. Впрочем, горожанам на челноках предоставлялся «билет в один конец», а для выхода орбиту таких сложных маневров не требовалось. Благо мощность подъемных двигателей они тоже заранее увеличили.
Город под расколотым и частично обрушенным куполом напоминал терпящий бедствие ковчег. Более трех десятилетий он держался на плаву, сопротивляясь враждебности окружающего мира, точно удары волн житейского моря принимая прихоти пульсара и черной звезды, служил маяком и прибежищем для всех отчаявшихся. Поэтому его нынешнее крушение воспринималось как предвестие заката миров. Впрочем, оно и знаменовало закат гибнущей в жерле черной дыры системы. Даже ненасытные медузы вызывали жалость. Их царство содрогалось в мучительной агонии, и они копировали изгибы рвущейся на части коры планеты, невольно предупреждая жителей города о новых толчках.