Котляр был застрелен из пистолета тридцать восьмого калибра – пуля проделала аккуратное отверстие посреди его лба, как раз над переносицей. Гильзу убийца не потрудился поднять с пола и унести, она так и осталась лежать у двери кабинета. Смерть наступила сразу, жертва вряд ли осознала, что произошло. К моменту приезда бригады в двенадцать двадцать три Котляр был мертв около двенадцати часов. То есть смерть наступила в полночь. В момент расстрела он сидел за столом. От ударной силы его тело откинулось на спинку кресла и завалилось набок, но он не упал, а продолжал сидеть; глаза его были открыты – казалось он смотрит на кого-то, стоящего на пороге…
В квартире шел ремонт, мебель была сдвинута и накрыта полиэтиленовой пленкой. Котляр переселился в кабинет, работал за письменным столом и спал там же на диване. Сейф был заперт; в верхнем ящике стола лежал пакет с деньгами – шесть тысяч долларов, – он остался не тронут. Убийца словно хотел сказать, что он не грабитель. Следов, ведущих к жертве, не было – убийца не подошел к Котляру. Он не оставил ни красной розы, ни черного траурного банта, ни надписи на стене… что-нибудь вроде: «Месть!» или «Умри, убийца», в лучших традициях хрестоматийных мстителей. На полу гостиной и кабинета были выявлены следы обуви, испачканной мелом, не принадлежащие хозяину. На двери с наружной стороны обнаружили царапины – это позволило заключить, что убийца воспользовался отмычкой. По предварительной версии, убийца открыл дверь, вошел, пачкая обувь мелом, после чего проследовал, оставляя следы, через гостиную в кабинет, где горел свет, и стал на пороге. Котляр оставался в кресле, он не попытался вскочить при виде незнакомца – это говорило о том, что тот выстрелил сразу. Выстрела никто из соседей не слышал, то ли из-за работающего телевизора с очередным убойным сериалом, то ли убийца воспользовался глушителем.
Консьержки в ту ночь не было, она сидела с больным внуком. Хозяйка квартиры сверху показала, что поднималась в лифте вместе с незнакомым человеком, который вышел на третьем этаже, где находилась квартира Котляра. Он вышел из лифта, кивнув ей, и она поехала дальше. Это было в одиннадцать пятьдесят три, она машинально взглянула на часы, подумав, кто бы это мог быть. Раньше она его никогда не видела. По ее словам, это был обыкновенный человек среднего роста, лет сорока, с темными волосами, без головного убора, в массивных очках с затемненными стеклами, в коротком сером пальто, с папкой под мышкой. Никаких особых примет у него не было; на руках черные замшевые перчатки, вокруг шеи черный шарф. Она задумалась, когда ее спросили, сумела бы она опознать этого человека, и покачала головой – не уверена. В лифте было полутемно, рассматривать его было неудобно, голоса его она не слышала. От него слегка пахло влажной шерстяной тканью – шел снег. Серьга в ухе! В левом ухе у него была маленькая серьга-скобочка белого металла. Жабик, Петр Зосимов, также упоминал о серьге.