Он вспомнил ее тонкое тело, гибкие сильные руки, белые волосы… перевел взгляд на бронзовую девушку в короткой юбочке. Ему на память пришли храмовые танцовщицы…
А что дальше? Озадаченный Федор не знал. Впервые в жизни он не знал, что будет завтра. Чувство было необычным… Он покосился на смятые простыни, увидел на полу крошечную заколку с зелеными камешками; поднял и, улыбаясь, подумал, что камешки под цвет ее глаз. Открыл балконную дверь – штору вздуло пузырем; на перилах намело сугробы, которые неизвестно каким чудом держались; он вдохнул резкий ледяной воздух, поежился и только сейчас понял, что стоит бос и наг, а снег жжется как огонь. Это привело его к мысли, что лед и пламя суть начала, стремящиеся к погибели и боли, отношения мужчины и женщины всегда лед и пламя… Еще он подумал, что Мария лед, а он, Федор… пламя? Он снова рассмеялся. Пламя? Наверное…
Ох, Мария! Ну, Мария! Что же ты такое, Мария?
Я правду собираю по частицам,
Как каменщик, что строит этажи.
Ищу ее, крупицу за крупицей,
В густых завалах хитрости и лжи.
Э. Асадов. Я правду собираю…
Им открыли сразу. Дверь распахнулась, женщина, появившаяся на пороге, криво ухмыльнулась и сделала приглашающий жест рукой, повернулась и пошла в дом. Капитан Астахов и Федор Алексеев последовали за ней.
– Раздевайтесь! – приказала она. – Обувь не снимать. Терпеть не могу, когда снимают обувь. Снег чистый.
Она не спросила, кто они и что им нужно. Видимо, ожидала. Опираясь спиной о косяк двери, она рассматривала их. Она была пьяна. Некрасивая, немолодая, с небрежно заколотыми на затылке черными с обильной сединой волосами, в растянутых спортивных брюках и старой футболке.
– Прошу! Садитесь, где нравится. – Она махнула рукой на диван и кресла.
Они сели в кресла по сторонам от журнального столика. Женщина упала на диван, подпихнула под спину пару подушек. Кошка, спавшая на диване, открыла ярко-желтый глаз и внимательно на них посмотрела. На журнальном столике стояла наполовину пустая бутылка красного вина, бокал и вазочка с изюмом.
– Вина?
– Спасибо, нет, – сказал капитан. – Раиса Витальевна, вам известно, почему мы здесь?
– Известно. Вы из полиции, хотите допросить меня насчет убийства любовницы Макса. Макс – мой муж, – объяснила она, и им почудилась издевка в ее тоне. – Ну, да вы, наверное, знаете.
Она держалась вызывающе, то ли от вина, то ли от отчаяния. Ей было плохо, ее мир рушился на глазах.
– Спрашивайте! Про алиби, про наши отношения с… жертвой и с Максом.
– Откуда вам известно об убийстве? – спросил капитан.