Всё, вынужден бежать. Не знаю, что, но что-то у меня ощущение преследования последнее время, возможно, что это знание преждевременно для нас и мною недовольны. Если со мной что-то случиться, сохрани информацию и расскажи её другим.
Искренне твой друг,
«Платон».
Persona non accidit in captivitatem
Мальчик шагает в тишине. Его окружает темнота.
Капля росы падает с руки и расцветает. Темнота озаряется цветами, которые переливаются в бутоне, согнувшимся на тонкой ножке стебля. Он продолжает путь. Его следы остаются в окружающей ночи. Радужные пятна посреди кромешной тьмы, наполненные переливами цвета. Они появляются за спиной парня и распространяются всюду, куда может охватить взгляд. Взмах руки, и в тёмном пространстве перед силуэтом возникает мазок фиолетовой краски.
Мужчина начинает рисовать и цвет оживает, заполняя пустоту надо головой человека, и сливаясь с тьмой вокруг. Измазав подушечки пальцев в фиолетовой краске, силуэт не оборачивается и продолжает движение, ускоряя шаг. Над седой головой первичная темнота перемешивает цвета и сливается с растениями. Изменения настигают каждую частицу.
Старик останавливается, разглядывая свою тень. С тихим вздохом он опускается на колено и зачёрпывает из лужи воду с красками, танцующими в темноте. Глаза седого мужчины встречаются со своим отображением в глубине цвета… Широким жестом руки он сбрасывает краски в собственную тень и устремляется вперёд. Его мгла остаётся на месте. Множество призрачных силуэтов выходят один из другого. Из первой робкой тени выходит вторая, третья. Каждая фигура старается отойти дальше от начальной и уходит вглубь тех мест, где темнота переливается с красками.
Старик стоял опираясь на трость, смотря лишь вперёд, где гармония цвета и темноты раскинулась гораздо дальше чем охватывал его взор. За его сгорбленной спиной распускались новые цветы, появлялись тени с новыми красками в сердцевине; всё новые переливы рождались в глубине танца тьмы и света. Всё цвело и изменялось. Он медленно повернулся. На его губах играла лёгкая улыбка, а ладонь с несколькими слоями подсохшей краски опиралась на рассохшуюся трость. Взглянув на весь свой путь и результат трудов, растресканные губы мужчины, едва шевельнувшись, прошептали: «Привет, Творение».
Доктор лишь печально улыбнулся и вышел из белой комнаты.
Проклятые сотовые добрались даже до чертогов Морфея.
Треск мобильного становился всё настойчивей. Как иронично, что в новое время даже боги страдают от всемогущего звона телефона. Проснувшись, замечаю вокруг привычную атмосферу для божества сновидений. Везде разбросаны вещи и артефакты, а герои мелкого статуса заснули прямиком на люстрах. Морфей, ну, почему тебе так мало поклоняются?! Сейчас бы поставил «Божественное Вмешательство» и всё. Никто бы встать не смог, пока не досмотрел картину, насылаемую Богом Сновидцем (так он теперь себя называет). Лепота. Потягивания отлично снимают негу.