И на все перечисленное Хуку было, в общем-то, глубоко насрать. Все, к чему констебль прислушивался, – это его собственное имя и не просочится ли оно в риторику.
Не просочилось. Никто даже не тявкнул, мол, некий констебль Ридженс Хук.
Зато хватало болтовни об Айвори Конти и его месте в криминальном мире. О простом констебле из Пети-Бато – ни слова. Да и с чего бы? На его посту считали, что Ридженс Хук в отпуске и не при делах. Плюс, за что Хук был благодарен Верну, так это за отсутствие выживших. Всех, кто в «Марчелло» мог иметь дело с констеблем Хуком, дракон, судя по всему, закоксовал.
Хук вдруг сообразил, что он свободен и чист, но это легко может измениться.
Свободен и чист – до тех пор, пока не высовывается. Вообще. А кому, на хрен, надо так жить?
«Если ад есть, и я туда в любом случае попаду, то почему б не заработать билет».
А если ада нет, значит, билет окажется счастливым.
На третий день Хук вышел из мотеля.
«Третий день, – подумал он, – как Иисус из той пещеры, а, папка?»
Мотель был не так уж плох, на фоне остальных, но Хук запланировал себе будущее покрасивее. И больше никаких ночлежек вдоль магистралей.
«Хочу жить там, где к “Чик-фик-эй” не вечность пехать. И к “Макдоналдсу”, если уж на то пошло».
Он не собирался увешиваться цацками а-ля Айвори и прочие псевдогангстеры, которые ему попадались.
– Но выходить на сраную парковку я точно больше не буду, – сообщил он этой самой парковке.
Темное дерево. Много темного дерева, наполированного до блеска. И мягкое кресло, из тех, что идет с ножной скамеечкой. Кофе-машина, встроенная во что-нибудь, чтобы с места не двигалась.
Хук поржал вслух над собой и своими фантазиями.
«В том мире, сынок, ты дубина. Нет, ты должен сойтись с кем-нибудь шикарным».
С кем-нибудь вроде Элоди Моро, о которой он грезил до недавнего времени, но с тех пор, как ее пацан вступил в ряды его пленников и выжил, на счастливую концовку с ней, пришлось признать, рассчитывать особо не приходилось.
«И все-таки, – подумал Хук, – есть много способов захомутать кобылку».
И под кобылкой он имел в виду каджунку.
И ее сына.
И дракона.
Короче, трех кобылок.
Хук прибыл в закусочную «Сибрук» примерно за сорок минут до полуденного рандеву и заказал внушительный рибай со всем причитающимся. Стейк принесли на эмалированном подносе с картофелем фри, пюре, крекерами, соусом и, почему-то, капустными чипсами. Далее Хук заполировал двумя бокалами пива и куском лимонного пирога, утопавшего во взбитых сливках. Снова поесть по воле, так сказать, было приятно, так что констебль насладился каждым ломтиком.