Граф сделал мне знак продолжать отвлекать Руфару и ушел в тень, слился со стеной.
— Поэтому кольцо осталось таким, как было? — следуя его просьбе, отвлекала я Руфару. — По некоторым свидетельствам, у Ракшаны кольцо было темным.
— Да, оно почернело из-за циркулирующей между нами, близнецами, магии, не давая проклятию перейти к Рудении.
— По моей команде закрой глаза, — прошептал граф мне на ухо, оказавшись за моей спиной.
— А как вам удалось повесить все преступления на Чечулию? — продолжала отвлекать я Руфару.
— Слишком много вопросов, нянька. Ты мне уже надоела. Нашлась одна дурочка, на которую можно было все спихнуть, вот и спихнула. Пора и с тобой заканчивать. Хотя против тебя лично я ничего не имею. Ты даже повеселила меня, пока я наблюдала, как ты справляешься с девчонками. Чего тебе не сиделось на своем месте?
— Ты не сможешь ничего мне сделать! Напомню, у меня магия огня.
— Если ты применишь ее, эта лавка погребет нас всех, в том числе и твоего любименького графа. Кстати, что-то он притих. Антуан, ты где? Ах так!..
Тут сразу произошло много всего, но рассмотреть я ничего не успела, потому что меня подхватили сильные руки, развернув и уткнув себе в грудь. Антуан скомандовал закрыть глаза, я зажмурилась, но даже так почувствовала ослепительную вспышку света. В лавке раздался шум, крики, звуки потасовки, какие-то команды, пыхтение, чьи-то стоны и вой. Жуткий, нечеловеческий вой. У меня по спине табун мурашек от страха побежал в поисках спасительного укрытия.
Когда я уже смогла что-то разглядеть, то увидела беснующуюся Руфару в магических наручниках и в магической клетке для перевозки опасных преступников. Над ней колдовала Гаврилитта, читая какие-то заклинания и посылая в нее разряды белых маленьких молний. Изо рта Руфары шла пена, глаза ее закатились, но рот бессвязно бормотал: «Я не вернусь в клетку… я не вернусь в клетку…»
В толпе я увидела профессора Бэконатти, утирающего пот со лба, сыщика Кастильи, брезгливо смотрящего на Руфару.
Лавку оцепил отряд стражей. Антуан, не выпуская меня из рук, позвал всех к себе домой.
В столичном особняке нас встретили гомонящие девчонки:
— Имма! Папа, ну что, получилось? Помогли наши дары? Папа, ну почему ты нас не взял с собой?..
Когда мы все более-менее расселись и угомонились, вырисовалась следующая картина.