— Нет, он проходил домашнее обучение, — ровным голосом сказала я. — У него была активная, опасная магия. Герцог боялся, что сын ненароком причинит кому-нибудь вред, а вы ведь знаете настроения в обществе. Это поставило бы под удар всю политику государства, тем более что герцог активный общественный деятель по предупреждению повторных ситуаций прошлого с злоупотреблением магии.
— Да, что-то такое слышал. Напомните, обладателем какой магии стал счастливчик Лерой?
Я покосилась на графа. Он издевается, что ли? К чему такие вопросы?
— Самой активной и опасной — боевой. Огненной.
— Ох, ничего себе! Наверняка в юности он был очень крут. Опасность так возбуждает девчонок! Будь он в академии, они бегали бы за ним толпами. С такой магией он вообще был бы королем академии. Как жаль, что он упустил все это…
Граф хотел сказать еще что-то едкое, но я не выдержала.
— Граф! — прервала я его. — А какая магия у вас? Если это, конечно, тоже не испортит мне аппетит.
— О, у меня все скучно. Я пресный и нудный техномаг.
Я покосилась в его сторону. Так вот откуда у него такое состояние! Да, активная магия всегда вызывала восхищение и привлекала внимание. Но в быту она бесполезна. Даже если не вредна. Потому что, не дай богиня, маг не совладает со своими эмоциями.
В быту же ценилась другая магия, пассивная и созидательная. И самыми стабильными и приносящими большой доход считались профессии, которыми владели техномаги. Особенно если они что-то изобретали и создавали, патентуя свое изобретение. Если, допустим, графу принадлежало несколько изобретений, то источник его неиссякаемого дохода понятен.
— Вы напрашиваетесь на комплимент, граф? — подозрительно спросила я. — Изобретатель — самая уважаемая профессия в нашем мире.
— Но не самая сексуальная, согласитесь, Имма.
— А вам это надо? — удивилась я.
— А что, по-вашему, мне не хочется нравиться девушкам? — изумился он со смехом в глазах.
— Вы кокетничаете, мэллорд. Вы являетесь лакомым кусочком для всей незамужней части Магистрагума даже без техномагии.
Граф посмеивался и хотел сказать что-то ехидное, судя по выражению лица, но от пикирования нас спасла появившаяся в столовой Надина.
— Пап, можно? — робко кивнула она на стол, спрашивая разрешения присесть.
— Конечно, присаживайся. — Граф смыл едкое выражение лица, наценив покровительственное, отцовское.
— Добрый вечер, Надина, — обрадовалась я. — Или Памела. Как ты хочешь, чтобы я тебя называла?
— Добрый вечер, мэлл Имма. Мне все равно, зовите, как вам будет удобно, — пожала она худенькими плечиками, не глядя на меня.