— Я рад, Имма, потому что я должен уехать, — сразил он меня новостью.
Я подняла голову и поймала его внимательный взгляд, в котором сквозила какая-то печаль.
— Когда? — спросила я. — Скоро?
— Подождать могу только пару дней, чтобы услышать от лекаря, что Элли идет на поправку и ей уже ничего не грозит.
Я вздохнула. Кивнула. Что ж, он сразу говорил, что для этого и ищет гувернантку, чтобы было на кого оставить детей, когда он вынужден уехать.
— Если я сейчас не поеду, Имма, я потеряю триста тысяч тинов. На моей фабрике в Носкавунье возникли проблемы, которые решить могу только я, — тоже вздохнув, посетовал граф.
— Ох! Конечно, мэллорд, езжайте и не переживайте. У нас будет все хорошо, — заверила я.
— Что у вас будет хорошо, мэлл Имма? — зайдя в столовую, издевательски спросила Камилла.
— У нас, Камилла, — поправила я. — Если все будет хорошо у меня, значит, будет хорошо у всех вас.
— Какая самонадеянность, — съязвила девушка.
— Камилла! — предупреждающе рыкнул отец, и та замолчала.
— Папа! Папа! — В столовую ворвалась Памела с ворохом рисунков и подлетела к отцу. — Смотри! Это мардердор! Это брыська, я его сама придумала! Это двигайноги — его Мири придумала. Это Иммин птицекот!
Она хаотично совала под нос графу рисунки, меняя их так быстро, что рассмотреть что-то было невозможно. Граф поднял на меня смеющиеся глаза. Я пожала плечами.
— Пэм, что это за чудища такие? — спросил граф дочь.
Она начала путано, взахлеб объяснять.
— Пэм, сядь и успокойся! — раздраженно прикрикнула Камилла. И обратилась к отцу: — А почему наша гувернантка молчит и не делает Памеле замечания, что за столом себя так не ведут? Она для чего у нас вообще?
— Я не делаю замечания, потому что считаю, что радость при виде отца важнее внешних приличий, — сочувственно посмотрела я на притихшую и поникшую Памелу. — Если постоянно одергивать человека, который выражает эмоции, он перестанет не только их показывать, но и чувствовать. А я не жажду, чтобы мои воспитанницы были тихие, но бесчувственные. Это ужасно.
Я перевела глаза на Памелу:
— Но Камилла права, сначала надо утолить дух телесный, потом уже духовный. Так твой папа лучше услышит, что ты хочешь ему сказать. И если уж речь о приличиях, то тебе, Камилла, замечание, — обратилась я к ней. — Неприлично одергивать человека при всех. Надо подождать, когда останешься с ним наедине, и корректно высказать критику.
Камилла скривилась как от зубной боли, схватила вилку и нацепила на нее рогалик так, словно хотела его проткнуть насквозь.
Граф с интересом наблюдал наш поединок и потом подмигнул мне и незаметно показал большой палец в знак одобрения.