Применяя на практике свои исключительные таланты в Австрии перед войной, Баптистин свел близкое знакомство с некой теневой личностью венского подпольного мира. В один прекрасный день этот товарищ, итальянец, внезапно исчез; и французский налетчик кратко посетовал: «Должно быть, его накрыли флики!» Однако в 1915 году их знакомство неожиданно возобновилось. Когда Баптистин приехал в Милан, дабы избежать сетей полиции и призыва на военную службу, к которой он не питал склонности, итальянец носил офицерскую форму со знаками отличия.
— Так ты маскировался в Вене, — удивился Баптистин.
Офицер пожал плечами:
— Выполнял задание. Но я не забыл, Титин, как ты помогал мне скрываться. Думаю, теперь пришел мой черед. Военное время не самое лучшее для таких, как ты. Поехали со мной в Цюрих, — предложил итальянский разведчик. И после бутылки вина шпионская сделка была заключена.
Баптистин с другом отправились в Цюрих, только Баптистин на этом не остановился. Именно он, знаменитость преступного мира, сумел вторгнуться в штаб-квартиру герра доктора Мейера, тевтонского пропагандиста и обер-шпиона. Избежав опасности, связанной с сигнальными звонками и электрическими дверными и напольными ловушками, взломщик вскрыл сейф швейцарского доктора почти за рекордное время и смел его содержимое со скоростью лавины. Вот только Мейер и его помощники, находящиеся в это время в доме, не уловили ни звука!
Ходили слухи, будто Мейер методически вел и хранил список всех запланированных им выплат секретным агентам. Так через Баптистина итальянская секретная служба неожиданно получила полный список шпионов на своей территории. Баптистин явно провернул грандиозное дело, поскольку у нас имеется свидетельство благодарности итальянцев, подтверждающей ценность его налета в Цюрихе.
История гласит, что прибыльное участие этого преступника в роли агента контрразведки не побудило его ступить на правильный путь; и все же начальство военных секретных служб в Риме не забыло о своих обязательствах перед французским мошенником за его виртуозные налеты. И вот в 1923 году Баптистин не смог выкрутиться с помощью своего изобретательного алиби. Будучи признан виновным в Парижской коллегии присяжных в серии тяжких преступлений, он был приговорен к тюремному заключению на Кайенне сроком на 20 лет — приговору, повлекшему за собой пожизненное изгнание из Франции.
Пока он вместе с другими осужденными дожидался в тюрьме Сен-Мартен-де-Ре судна для отправки в Гвиану, некий итальянский разведчик прознал про его несчастье.
Были предприняты самые срочные меры, вследствие которых итальянский посол обратился к премьеру Франции. Учитывая «заслуги, оказанные во время войны союзникам», Баптистин был прощен. Но известие о помиловании запоздало на несколько часов. И прежде чем начальник тюрьмы успел послать за ним с сообщением, что и на этот раз он снова свободен, пресловутая удача изменила ему — Баптистин заплатил за свои долги перед обществом, проглотив яд — своего рода последнее алиби.