Оберфюрер Функ смутился. Фон Эпп, один из главных создателей арийского мифа, сам разбивал свое творение вдребезги, и Функ вдруг это понял.
— Я получил приказ от Гиммлера ликвидировать гетто и должен его выполнить, — медленно проговорил он.
— Все просто, правда? — Хорст даже хлопнул себя по ляжкам, презрительно скривившись. — Приказ есть приказ.
— Конечно.
— Альфред, вы как нельзя более полно представляете собой воплощение того немецкого идиотизма, который мешает действовать вне намеченного плана. Забудьте, что приказ есть приказ, пока вы еще не совершили грубейшей ошибки.
— Знаете, Хорст, я действительно должен сообщить Гиммлеру о нашем разговоре. Кроме шуток. Какую ошибку я могу совершить, выполняя приказ? Ну, будут эти, как вы говорите, ”благородные существа” сражаться, ну и что? Мы их уничтожим.
— Вот уже десять лет, как мы проповедуем доктрину о еврейской трусости. Это нацистская догма. Что же получится, если завтра в гетто разобьют ”Рейнхардский корпус” и станет ясно, что евреи все-таки сражаются? Как мы объясним это миру? Как будем выглядеть, если мир узнает, что евреи выстояли перед нами?
— Об этом я не подумал, — признался Функ.
— Предположим, сопротивление в гетто продлится неделю, десять дней...
— Не может быть.
— Но предположим. Это же спровоцирует бунты по всей Польше. ”Смотрите, скажут поляки, немцы нас надули. Давайте и мы их стукнем!” А там, гляди, и чехам, и грекам захочется пощелкать сверхчеловеков. Вы спровоцируете настоящее восстание.
— Гитлер будет вне себя от ярости, — вконец растерянный, пробормотал Функ, снова усаживаясь.
— Возвращайтесь немедленно в Берлин, — сказал Хорст. — Нужно им дать понять, что ликвидация может быть проведена только в том случае, если она не вызовет других вооруженных столкновений. Иначе мы рискуем создать опасный прецедент. А относительно сегодняшнего я скажу, что это была банда коммунистов или хулиганов. Сведите это до заурядного инцидента. А дальше будем действовать осторожно. Мы их перехитрим. Мы выманим их оттуда хитростью.
— Прекрасно, — согласился Функ, — замечательно.
* * *
Андрей приоткрыл глаза. Он лежит в каком-то бункере. Над ним кто-то наклонился. Шимон.
— Мой автомат!
— Под койкой. Ни одного патрона не осталось, однако! "
Андрей нащупал автомат.
Он закрыл глаза и постарался сообразить, что происходит на самом деле, а что ему только кажется. Вспомнил, как Кутлер упал на улице, как они мучились на стропилах, и еще какие-то обрывки событий, то ли действительно имевших место, то ли привидившихся в бреду. Шимон дал ему воды. Половина пролилась мимо рта из-за спазм в горле. Он опять стал пить, но уже маленькими, осторожными глотками.