Рахель шла по двору. Издали Дебора не видела ее лица. На ней были новые сапоги и кожаная куртка с надетыми крест-накрест патронными лентами. На поясе висели гранаты, на плече — винтовка, черные волосы убраны под кепку. В руках гитара Вольфа. Несмотря на этот наряд, Рахель все так же стройна и походка все та же, легкая и изящная, — ничто не могло скрыть ее женственности.
— Здравствуй, мама.
— Здравствуй, доченька, — они расцеловались.
— Где Стефан?
— Ушел с Андреем. А почему Вольф не пришел с тобой?
— Обучает ребят стрельбе.
— Может, не стоит тебе выходить одной вечером?
— Мамочка, я же солдат.
— Побудь немножко не солдатом, — сказала Дебора, снимая с дочери кепку.
Рахель тряхнула головой, и ее чудные волосы рассыпались по плечам.
— Я поймал тебя, — раздался рядом ребячий голос. — Марш на Умшлагплац!
— Ну и игры у детей, — вздохнула Дебора, усаживаясь с дочкой на ступеньки и наблюдая, как малыши носятся по двору. — Ты хорошо выглядишь! — сказала она дочери.
— А ты — скверно. Ты плохо себя чувствуешь?
— Нет. Просто иногда в этой преисподней спохватываешься, перестаешь работать, как заводная, и задумываешься. Вот, ты под землей, и выход отсюда только один: на тот свет. В такие минуты мне становится страшно. Просто страшно — и ничего больше.
— Ты знаешь, мама, как ни странно, — Рахель погладила руку матери, — но с Вольфом совсем иначе... Вокруг него особая атмосфера. Я все время чувствую, что мы выберемся из этого ада.
— Это хорошее чувство, — сказала Дебора.
— Да, да, — оживилась Рахель, — у всех, кто рядом с ним, такое чувство. Иногда даже не верится — он же еще совсем мальчик. Он не разрешает мне участвовать в этих налетах на швейную фабрику, но потом мне рассказывает, как он держался. Спокойно, уверенно — настоящий вожак. Я знаю: вместе — нам море по колено и... — Рахель осеклась: зачем же рассказывать о надежде на свободу, когда мама так мрачно смотрит на будущее. — Прости, мама, я не хотела...
— Ну что ты, дорогая, становится легче на душе, когда слышишь голос надежды.
— Правда, мама?
— Конечно. С тех пор как Сусанны не стало, мне не с кем поделиться. Она была моей лучшей подругой. Теперь моя подруга — ты.
— Как я рада!..
— Шимон, Алекс и Андрей делают все, чтобы Крису удалось уйти из гетто. Теперь он для нас самый важный человек. Алекс называет его ”наш пропуск в бессмертие”. Поэтому он обязательно должен уйти из гетто и, разумеется, один. Это убивает его и меня тоже.
Дебора склонила голову на плечо дочери и тихо заплакала, а Рахель стала нежно ее уговаривать.
— Успокойся, мамочка, успокойся... успокойся, все будет хорошо...