— Но каждый день, пока мы не сдаемся, умножает нашу славу. С ревизионистами мы могли бы выиграть время. День... два...
Шимон не знал, что возразить.
— Я много думал об этом. Есть черта, за которой долг человека — выжить, а не умереть. Один подходит к этой черте в одно время, другой — в другое. Я не могу приказывать там, где человек должен выбирать сам.
— Прекрасно, но зачем же им потворствовать? Подумайте хорошенько, Шимон. Вы создаете опасный прецедент. Другие тоже могут захотеть уйти.
— Да... я знаю...
* * *
Встреча с Самсоном Бен-Горином состоялась в отсеке на Наливках, 37 при свете фонаря. До рассвета оставалось два часа. Всегда ухоженная борода Самсона теперь была растрепана и на исхудавшем лице стала заметнее усталость.
— Принесли план канализационной системы?
Шимон выложил план на стол.
— Вы все еще намерены провести эту операцию до рассвета?
— Да. До Вислы добраться — немногим более часа, а там нас будет ждать баржа.
— Я не хочу вмешиваться, но по главной линии вы приведете своих людей прямо под центр Варшавы, это опасно. Настоятельно советую уходить по маленьким пересекающим линиям, вот здесь, здесь, здесь, — показал Шимон по плану-карте, — тогда вы выйдете в нескольких километрах севернее Жолибожа.
— Сейчас уже поздно менять решение. Нас будут ждать.
— Отложите операцию на день, свяжитесь заново с людьми и уходите более безопасным путем.
Самсон хмыкнул и вскочил со стула. Он тоже думал о более безопасном пути, но в таком случае он проигрывал целые сутки.
— Уж очень рискованно оставаться, — сказал он, — вряд ли мы можем продержаться еще один день.
— Есть у вас компас? — Шимон ничем не выдал, насколько он потрясен.
— Да.
— Тут почти прямая дорога, — продолжал Шимон, водя карандашом по карте. — Здесь смотрите в оба: тут колючая проволока. Сточные воды здесь поднимаются не так уж высоко. Держитесь за руки, старайтесь не разговаривать, берегите огонь.
Самсон Бен-Горин несколько минут рассматривал карту, потом сложил ее и спрятал в нагрудный карман.
— Мне нужно возвращаться к себе в бункер, — сказал Шимон, вставая. — Через десять минут у нас заседание совета. Наши немецкие >,,друзья” ввели в действие еще один артиллерийский батальон.
— Спасибо за все. Послушайте, Шимон, я хочу, чтобы вы знали, что решение уходить не мое, а общее.
— Не нужно ничего объяснять.
— Это не то, что мы убегаем...
— Никто вас в этом и не обвиняет.
— Шимон, когда гетто поднялось, нас было в Варшаве пятьсот человек. Теперь осталось пятьдесят два. И еще я хочу, чтобы вы знали, что я лично голосовал за то, чтобы не уходить. Но... как командир я обязан вывести их в леса.