– Ты преувеличиваешь. – Я улыбнулся, стараясь усыпить бдительность отца. – Просто у Деи слишком много врагов. А ее враги – и мои одновременно. Понимаешь?
– Я уже ничего не понимаю! – выпалил отец. – Кроме того, что «Общество чистой силы» идет по вашему следу. Поэтому я настаиваю, слышишь? Настаиваю, чтобы мы немедленно ехали в Эвассон, или хотя бы вы перебрались на территорию посольства.
– Навести преступников на вас? – Я нахмурился. – Нет, папа! Этого не будет.
– Эжен, я прошу тебя! – Отец пытался воззвать к моей совести. – Прошу, слышишь? Не хочешь подумать о себе – подумай о нас. Я уже потерял тебя однажды и ни за что не хочу испытать это снова!
Я все понимал. И его обиду, и отчаяние. Но если мы будем на территории посольства, туда придут следом за нами.
– Мы останемся здесь.
– Я поговорю с Деей, – нахмурился отец.
– Даже не думай!
– Ты сейчас говоришь не только о своей жизни, Эжен, но и о ее тоже. Понимаешь? У нас есть возможность вас защитить. Да и враги лишний раз подумают прежде, чем соваться. Пожалуйста! Не будь эгоистом.
Эгоистом? Кем-кем, а им я точно не был. Но обсуждать вопрос переезда не собирался. Вот только папа меня не слушал и не слышал. Он был взбудоражен, заметно нервничал. Хорошо хоть Кристин с собой не притащил. А мог бы! И сестру, как последнее весомое доказательство.
– Как малышка? Как тетя Крис? – Я решил сменить тему, но папа не поддался.
– Эжен, дело не в нас, а в тебе.
– Хорошо, подумаю. Слышишь? – Я решил прекратить этот пустой спор. – Подумаю! Обещаю. Но мне надо обсудить все с друзьями.
– Ладно, не буду на тебя давить, Эжен. Проводишь меня?
Проводить? С чего бы это? Или я становлюсь слишком подозрительным? А может, отец считает, что в доме нас подслушивают? Но я без вопросов пошел за ним. Папа рассказывал, как малышка изводит Макса просьбами поиграть, а Кристин ревнует. Я смеялся – впервые за долгое время. И чувствовал настоящее семейное тепло. Так мы дошли до ворот. Серебристый посольский автомобиль напротив них. Отец распахнул ворота, как-то скомканно попрощался и сел в авто. И что это было?
Я уже развернулся, чтобы уйти, когда услышал голос:
– Эжен!
И от одного звука этого голоса внутри разлилась волна такой неизбывной тоски, что захотелось сесть на землю и сидеть не шевелясь. Потому что он принадлежал моей маме.
Я обернулся. Мама стояла чуть поодаль, в тени деревьев. На ней было ярко-голубое платье с белым кружевом. Белая накидка сползла с плеч, но мама будто этого не заметила.
– Эжен, – повторила она, делая шаг ближе.
А я не хотел пускать ее в дом. Это не значит, что не любил свою маму, но где-то в глубине души осталась обида, и сейчас она подняла голову.