Девчонки насупились, но прислушивались ко мне. Я же продолжил уже мягче:
— Я же знаю, вы умеете сопереживать и сочувствовать! Так подумайте, каково приходится ей, попавшей из родного и знакомого леса в наши каменные джунгли? Её самообладанию и силе духа можно позавидовать! Я всегда восхищался вашей сообразительностью, так не разочаровывайте меня. Сейчас сложная ситуация, хотя… — я невесело усмехнулся, — … когда она была лёгкой? И я надеюсь на вашу поддержку, а не подковерную возню, в которой вы будете отвлекать мое внимание от решения серьезных проблем на ваши разборки с моими женщинами… Запомните, и Марго, и Тэйни — безумно дороги мне, и я не позволю их обижать.
Глазами, полными слез, Лиза посмотрела на меня и прошептала:
— А мы? Кто мы для тебя? И где наше место в твоей жизни?
Я тяжело вздохнул. Так и знал, что этого разговора не избежать…
В следующей главе будут выложены последние буквы конкурса. О дате и времени выхода я сообщу за день. Ответы принимаются ТОЛЬКО от подписчиков и ТОЛЬКО на этой странице комментариев к этой книге. Ответы в личку или на странице Гром над Академией приниматься не будут.
Пытаясь выстроить в голове стратегию предстоящего разговора, я вел сестер по коридорам к своему кабинету. Они искоса бросали на меня вопросительные взгляды, но я стоически выдерживал паузу, не желая обсуждать такие темы на ходу.
Наконец, массивная дверь отрезала нас от остального мира, и открывать её прежде, чем мы придем к какому-то компромиссу, я не собирался. Жестом указав моим спутницам на уютный диванчик, притаившийся в алькове у окна, сам я прошёл к своему столу. Но не стал устраиваться в кресле, а присел на угол стола и сложил руки на груди. Кротостью нрава мои сестрички не отличались никогда, поэтому, успев справиться со слезами по пути в кабинет, сейчас они уже сверлили меня недобрыми взглядами. Но и я, приняв максимально неприступный вид, отвечал им тем же. Безмолвная пикировка длилась минут десять, и, несмотря на то, что пока не было произнесено ни слова, сгустившаяся тишина резала слух не хуже самых пронзительных воплей. Первой сдалась Екатерина, вскочив с места, она нервно заговорила:
— Ну что же ты, обещал разговор, а сам молчишь… Да, признаю, мы перегнули палку, но ты тоже пойми…
Пока она горячо оправдывалась, объясняя своё поведение, я внутренне усмехнулся. Уж что-что, а выдерживать взгляды различного толка — от умильных до испепеляющих — я научился. Среди матерых политиков, окружавших меня, по-другому было не выстоять. И сейчас, вынудив сестер заговорить первыми, причем, в нужном мне направлении, я уже одержал маленькую победу. И мог позволить себе некоторую снисходительность.