— Чего ты?
— Здесь… одна кровать, — объявила Дэйю. С возмущением в голосе, которое странновато сочеталось с её растерянным видом.
— Да, я заметил. И что?
— Почему ты не взял номер с раздельными?
— В голову не пришло, — честно ответил я. Это действительно было последним, о чём думал, заходя в мотель. — Переселяться уже не готов, прости. Я вторые сутки на ногах. Готов поклясться всем святым, что к тебе не притронусь.
— Дурак, — буркнула Дэйю.
Аккуратно, и впрямь стараясь не дотронуться до меня, пробралась на другую сторону кровати и легла у самого края. Не раздеваясь, даже куртку не сняла.
— То есть, в душ ты не пойдёшь? — покосившись на неё, уточнил я.
Ответа не дождался.
— Ладно. — Я сел и стащил через голову майку.
— Что ты делаешь? — Дэйю обернулась.
— Раздеваюсь, — объяснил очевидное я. — У каждого из нас свои странности. Я вот, например, не привык принимать душ в одежде. — Взялся за ремень джинсов.
— Раздевайся там, — категорично приказала Дэйю. И ткнула пальцем в сторону санузла.
— Да ещё чего, — возмутился я. — Там дышать, и то тесно. — Встал и принялся стаскивать джинсы.
Дэйю покраснела так густо, что цветом лица почти сравнялась с волосами. Я успел заметить это раньше, чем она отвернулась. Обалдело спросил, уставившись в её затылок:
— Серьёзно?
Дэйю дёрнула плечом. Пыталась, вероятно, пренебрежительно. Но получилось до того жалко, что мне самому стало не по себе. Красный ниндзя — прожжённый, хладнокровный боец, мой неизменный ангел-хранитель, моя тень — оказывается, до смерти стеснялась раздетых мужчин.
— Слушай, ну это уже даже не смешно. — Я сел на кровать рядом с ней, тронул за плечо. Дэйю попыталась сбросить руку, я удержал. — Ну, поезд — ладно, замнём. Духи, там, всё такое. Но ведь не первый же я у тебя был!
Плечо под моей рукой вдруг будто окаменело.
— Уйди, — глухо процедила Дэйю.
Я снова покаянно подумал о том, что почти ничего о ней не знаю. Убрал руку. Укрыл Дэйю одеялом и вышел.
Когда вернулся из душа, она лежала всё так же — сжавшись в окаменелый комок. Я прилёг рядом. Попросил у торчащего из-под одеяла красноволосого затылка:
— Прости. Обещаю, что больше не буду тебя смущать.
— Опять смеёшься?! — Дэйю резко вскочила, уставилась на меня горящими гневом глазами.
Я покачал головой:
— Нет. Ты дорога мне, честно. Можешь, конечно, не верить, но это так. И мне дорог твой душевный покой. Если для того, чтобы его сберечь, нужно не снимать в твоём присутствии одежду — постараюсь никогда больше этого не делать. Обещаю.
Гнев из глаз Дэйю ушёл. Плечи поникли. На меня смотрела маленькая растерянная девочка.