«Пусть он её хотя бы приведёт, — прочитал я в глазах Юна. — А дальше посмотрим».
Юн разгадал мою игру. Дэйю, по всей видимости, тоже.
— Для того, чтобы убедиться, что человек жив, к нему не обязательно прикасаться, — проворчала она.
Кианг благожелательно кивнул:
— Верно, девочка моя. Ты всегда была рассудительной.
Дэйю пренебрежительно фыркнула и отвернулась.
Я постарался изобразить моральные колебания убедительно, как мог. В конце концов «сдался»:
— Ладно. Я к ней не притронусь. Веди.
— Полагаюсь на твою честность, — помолчав, сказал Кианг. — Приведи девушку.
Он всё так же стоял спиной ко входу в монастырь — как в момент, когда позвал Болина. Точно так же ни к кому видимому не обращался и тон не изменил. Но в том, что приказ будет выполнен, у меня сомнений не было.
Я, замерев, смотрел на двери. Они были закрыты так плотно, что казались единым монолитом. За моей спиной замерли в ожидании Юн и Дэйю.
— Что ты там копаешься? — подождав с минуту, недовольно бросил Кианг. — Не заставляй наших гостей ждать!
Толстая тяжёлая дверь поползла вперёд медленно и неохотно. Гораздо медленнее, чем могла бы, — понял вдруг я. Если бы дверь была живым существом, я бы сказал, что делает она это глумливо, с явной издёвкой и желанием подольше нас помучить.
Я пока не настолько сошёл с ума, чтобы верить в одушевлённость дверей. Но за секунду до того, как дверь распахнулась полностью, понял, кто за ней стоит.
— Я буду писать жалобу производителю этих кресел, — обиженно объявил Юшенг. Он вышел на крыльцо, держа перед собой кресло, в котором сидела Ниу. — Они абсолютно не приспособлены к передвижению по тысячелетним каменным плитам! О чём только думали конструкторы?
Я услышал, как Юн за моей спиной закашлялся — должно быть, подавил едва не вырвавшийся возглас. Дэйю сумела сдержаться — хотя у неё тоже наверняка было, что сказать.
Но хуже всего почувствовал себя Кианг.
Он не смог скрыть растерянности, не успел придать себе невозмутимый вид. Услышав голос Юшенга, он резко развернулся. Мне даже показалось, что я вновь стал свидетелем какой-то неизвестной техники: лицо и затылок Кианга поменялись местами, как и всё остальное, он словно бы перетёк в другое положение и — замер, глядя на эту ужасающую в своей обыденности сцену.
— Подай, принеси, — ворчал Юшенг, неторопливо спускаясь по ступенькам. — Чем только не приходится заниматься избранным… Тьфу! Ещё и всякой дряни под ноги набросали. — Он аккуратно перешагнул распластанное тело Болина и поставил кресло так, чтобы колёса не коснулись кровавой лужи. Наклонившись к Ниу, посоветовал: — Не смотри туда, девочка. Там — фу, бяка!