— Верно, — мрачно отозвался Медведев.
— Не подведут? — продолжал он смотреть на Медведева.
— Не должны.
— Верно. Я также думаю. А сейчас пожелаю тем и другим успеха в работе… Давай, Петр Иванович, начинай. Вызвался, так и отвечай за все…
Петр Иванович-младший поднялся со стула. Знал, что надо сказать какие-то слова, они были им заготовлены, а вот сейчас все куда-то исчезли и никак не хотели вспомниться.
«Ладно!» — решил он про себя и вынул из кармана лист с условиями соревнования.
— Говорили достаточно, — сказал он, — так я предлагаю прочитать наши условия и обсудить их. Чего зря терять время… Тоже после работы всем отдых нужен… Предлагаю обсуждать по пунктам.
Только в одиннадцатом часу на больших листах бумаги, заполненных условиями договора, члены бригад по очереди ставили свои подписи. Последними скрепили их бригадиры.
Затем снова стояли друг против друга и жали руки.
— Поздравляю! — кивал головою председатель.
А Петр Иванович-младший, спускаясь уже с лестницы, заявил вдруг Андрееву:
— Наговорили много, чтобы на полчасика раньше, в кино бы можно было успеть… Сегодня душа у меня раскрылась широко, требует чего-то, а чем ее успокоишь?.. Ну, будем здоровы. — Наспех пожал еще раз руку Андрееву и скатился вниз по барьеру лестницы.
С улицы донесся его голос:
— Может, на речку, ребята, пойдем? Костры жечь можно, песни петь…
Газеты, радио говорили об одном: советскими войсками закончено окружение немецких войск возле Сталинграда. Враг понес огромные потери и начал отступление на запад…
— Как? — с сияющими глазами, собрав свою бригаду, почти кричал бригадир. — Как, говорю, ответим на это дело?
Подошел начальник цеха.
— Чего митингуешь? — Вид суровый, а под усами улыбка.
— Спрашиваю ребят: ответим или нет на Сталинград?
— Без этого понятно, — послышался голос.
— Не сомневался, — кивнул в его сторону Чугунов. — Сколько вчера было?
— 201.
— Значит?
— Сколько? — повернулся к своим ребятам бригадир.
— 230.
— Крепко?
— Крепко.
— Товарищ начальник цеха, примите заявку.
— Есть, товарищ бригадир.
Петру Ивановичу хотелось рассмеяться, уж очень серьезно ведется разговор, и нельзя: обида будет. И он — шестидесятичетырехлетний старик — должен выдерживать такой разговор — с кем? — с мальчишкой четырнадцати лет. А вид у него… Вихры всклокочены, глаза горят, весь в движении…
И все же Петр Иванович замечает, что мальчишка устал, ему надо отдохнуть, подкормиться… И остальные ребята такие же уставшие, переутомившиеся. Ясно, что все недоедают, недосыпают, а полны азарта, устремления вперед. Нелегко дается им соревнование со сборщиками. Приходилось отдавать производству последние силы, часто забывая об отдыхе. И все же в первый месяц перевес оказался на стороне сборщиков.