Она выбежала из дома и обняла улыбающегося во весь рот Ивана Петровича.
— Дядя Ваня! Какими судьбами? Как я рада! Как хорошо, что вы приехали!
На солнечной стороне, возле стены была сделана скамеечка.
— Я не могу пригласить вас домой. Мы живем трое в одной комнате. Они еще спят, — говорила Ольга, усаживая гостя на скамейку. — А на кухне поселился шофер. У нас очень плохо с жильем. Ну, рассказывайте, дядя Ваня! Как Надежда Васильевна? Как Коля?
— Ничего. Живы, здоровы. Все по-прежнему. А почему ты сама не приедешь?
— Ой! Да разве сейчас вырвешься, столько работы! Погибаю… Просто погибаю! Ничего не успеваю. Главное — писанина! Столько писать приходится, ужас! Всякие сводки, сведения, ответы, отчеты… А вы приехали навестить меня?
— Не совсем. Я приехал с обследованием.
— Неужели! — воскликнула Оля и, хлопнув в ладоши, звонко расхохоталась.
Иван Петрович, не видя ничего смешного в своей командировке, нахмурился.
— Не понимаю! Чему ты обрадовалась?
— Сейчас в совхозе две комиссии работают, — пояснила она. — Обследуют! Вы третий. Одна комиссия по мелиорации, другая по защите растений. Как видите, обследуют тоже без меры.
— Ты меня извини, Оля, но все-таки я не вижу в этом ничего смешного.
— Да? Потому что вы не читали акты, у нас накопилось столько всяких протоколов, актов… Просто ужас! И все они такие противоречивые. А потом, дядя Ваня… Может быть, я еще неопытна, но я не понимаю… Не слишком ли много развелось у нас начальства? Они ведь очень мешают работать, — переходя на шепот, говорила Оля. — И знаете, дядя… они ни-че-го не понимают в сельском хозяйстве. Решительно ничего. Мне даже неудобно перед рабочими делается. Дают такие нелепые указания — невозможно передать! Доярки, например, рассказывали, как один представитель спрашивал их про яловую породу коров. Нет, верно! Он думал, что яловость — это порода. Представляете? Ну они ему такого наговорили… Просто ужас!
Надо заметить, что Иван Петрович, хотя и слышал про «яловость», но не совсем точно понимал значение этого слова. Чтобы не оказаться в положении того «представителя», расспрашивать не стал.
— Значит, работой ты довольна? — спросил он.
— Нет.
— Вот тебе и раз! Такая жизнерадостная, веселая, молодая! Что же тебе здесь не нравится?
Оля взглянула на Ивана Петровича и, опустив голову, тихо сказала:
— Все!
— Даже все. Не ожидал. Ну, поделись со мной… Я тебе человек не посторонний. Поговорим откровенно, выясним, разберемся и устраним недостатки.
Оля снова глубоко вздохнула и отрицательно замотала головой.
— Нет. Вы ничего сделать не можете, дядя Ваня.