— К тому же: никто ведь не мешает и тебе — тоже воспользоваться подручными средствами, — Виктор посмотрел под ноги имперца, — Вон их тут сколько всяких полно валяется, — и словно подводя итог разговору, изменившимся и резким голосом подвел стража империи к самому краю, — Решай уже — ты мужчина, который заявил свои права на самку или сам готов выполнять женские функции? Тогда пошел вон — тебя позовут, когда найдется грязная работа или твои дырки кому-нибудь понадобятся.
После финальной части речи Лорда, поняв, что драки не миновать, бывшие заключенные одобрительно загудели. В их среде — произнесенное им только что, являлось тягчайшим оскорблением. И его было нельзя оставлять безответным и тем более, безнаказанным. Это, как и сказал Виктор, однозначно каралось переводом в касту отверженных.
Воздух вокруг полного гвардейца казалось сгустился и уплотнился.
Всем стало ясно, что последнее слово только что было произнесено. Дальше были допустимы только действия. Позиция одного из участников конфликта была обозначена четко: он не отступит даже на полшага назад. Разве что — сугубо в тактических соображениях…
Плато с нескрываемым азартным интересом ожидало реакции бывшего стража империи…
Ева постаралась вздохнуть поглубже. Хотя по сравнению с огромным тирийцем, этот персонаж не казался слишком уж опасным — просто ни в какое сравнение не шел, ей все же было страшновато. Сжавшееся сердце встало колом где-то в трахее и основательно затруднило дыхание. Живот свело.
Пусть Виктор и выглядел уверенным и не сомневающимся в своем превосходстве — однако, кто его знает? И что будет происходить дальше, даже если он победит?
Откуда-то из далекого теперь прошлого, всплыло когда-то увиденное на лекции в колледже: королевские кобры могут поднимать голову вертикально, до трети передней части своего тела и даже способны перемещаться в таком положении. Когда одна королевская кобра встречает другую, она пытается коснуться её макушки, чтобы показать своё доминантное положение, а змея, которой она так коснулась, сразу же пригибается и уползает.
Дай ему волю — толстяк именно так сейчас и поступил бы. И не уполз бы, а галопом, со всей скоростью, на которую только был способен, умчался в сторону ближайших кустов! Вот только его желания теперь не имели совершенно никакого значения. Окружающая разгорячившаяся толпа жаждала зрелища!
Пошарив под ногами заметно потерянным взглядом, шумно сопя, гвардеец неуклюже нагнулся и подобрал осколок камня, показавшийся ему подходящим.
Исподлобья оббежал глазами первые ряды «зрителей», угрюмо взглянул на противника, выдохнул так, что жировые складки на боках заколыхались. Видимо окончательно решившись, вдруг тонко заверещал, наверное пытаясь этим визгом, выходившим из него вместо пугающего противника рева, нагнать на себя отваги и подавить собственный страх.