Мне трудно было объяснить, что именно происходит. От учителя и раньше исходила странная сила. Да нет, не странная, самая обычная, магическая. Теперь же она его попросту переполняла. И не мне, калеке в волшебном мире, было с ней тягаться.
Я действительно не мог сопротивляться Якуту. Одна сторона моей личности еще задавала вопросы, пытаясь выяснить, что именно происходит. Другая уже шагала рядом с самым загадочным преподавателем, больше всего боясь, что тот отдернет руку.
— Здесь есть одно место, в это время года наполненное силой. Лебяжий овраг, на пути к Горелому Хутору. Там будет проще всего тебя расшевелить.
Почему-то этого объяснения мне хватило. Смородинка ласкала своими ледяными объятиями ноги, нехотя отпуская меня. Кроссовки чавкали и стали тяжелыми, а я шел за ручку с Якутом. С человеком, из-за которого меня недавно избили. С учителем, заставляющим нас бегать и более ничего не делать. С магом, которому, как оказалось, я не мог перечить.
Как только мы перешли речку, что-то поменялось. Вместо покрытых зеленой и желтой листвой деревьев нас провожали громадные истуканы, шевелящие в темноте голыми ветками, словно руками. Пение птиц сменилось похоронным и протяжным гулом ветра. Приятный аромат палой листвы превратился в легкий смрад гниения. И если бы не Якут, я бы бросился обратно со всех своих мокрых ног.
Шли мы недолго, постоянно спускаясь и петляя по этому холодному и чуждому всякой жизни лесу. Наконец мы оказались так низко, что на уровне глаз стали видны корни деревьев, пытавшиеся выбраться наружу. Но именно теперь я успокоился и огляделся, насколько позволяла уже подступавшая ночь.
Овраг укрылся среди деревьев. Захочешь найти специально — так и не получится вовсе. Не знаю, почему Якут назвал его лебяжьим. Никаких птиц я тут не видел. А вот сила и вправду была. Я впервые почувствовал ее присутствие легким покалыванием в кончиках пальцев.
— Хорошо, — довольно сказал Якут, наблюдая за мной. — А теперь мы немного поработаем.
Он отпустил руку, буквально стряхнув меня, как ненужный груз, и прошелся по оврагу, разминая кулаки. И, к сожалению, это была не фигура речи. Я замер на земле, тяжело и часто дыша. А сам ловил каждое движение учителя.
— Что ты чувствовал, когда сотворил купол? — Якут повернулся ко мне.
— Злость, — еле пролепетал я.
— Самый распространенный инструмент для использования силы, — мне показалось, что учитель даже слегка разочарован, — но почему бы и нет. Работать можно с чем угодно, если знать, как правильно. Хорошо, и что же тебя разозлило? Это? — Он приблизился рывком, отвесив пощечину такой силы, что зазвенело в голове.