— Что именно ты делаешь?
Я прикрыла глаза и, едва ли не хныча, проговорила:
— Я просто хочу встать и пойти в душ. Я вся промокла и замерзла.
Доминик ничего не сказал, поэтому через двадцать секунду или вроде того я открыла глаза и обнаружила, что он улыбался, глядя на меня сверху вниз.
— Я знаю разницу между тем, когда ты по-настоящему расстроена и просто жалуешься, красавица. Ты не расстроена, а лишь злишься, что я не сделаю так, как тебе хочется.
Я убрала свою единственную свободную руку от вагины и замахнулась на Доминика, но он перехватил и её. Снова.
— Знаешь что? Я разочарован тем, как часто ты замахиваешься на меня и мажешь. Я либо перехватываю твою руку, либо ты полностью промахиваешься. Ты должна быть точно уверена, когда решаешь нанести удар. Серьезно, детка, разве отношения со мной ничему тебя не научили?
Мои глаза сощурились до маленьких щелочек.
— Они научили меня тому, что весь мужской род — это кучка ублю…
— Не принижай моих собратьев, просто потому что злишься на меня.
Я не знала, что такого ему ответить, что не содержало бы миллион угроз и нецензурных слов, поэтому просто закрыла рот и отвернула голову от него и его тупости.
— Подожди секунду… ты… ты не разговариваешь со мной? — спросил Доминик.
Его не должно было это так удивлять.
— Ты серьезно не разговариваешь со мной? — спросил Доминик.
Я продолжала сохранять молчание, по-прежнему не поворачивая к нему головы.
— Брона? — рассмеялся Доминик.
Я, черт побери, не заговорю с тобой сейчас!
— Я люблю тебя, моя красавица, — пробормотал Доминик, что только ещё больше разозлило меня, потому что он пытался использовать любовь, чтобы заставить меня заговорить с ним.
Он может забыть про это; я не собираюсь разговаривать с ним, по меньшей мере, часов десять.
— С днем рождения тебя, — мягко пропел он.
О, боже мой.
— С днем рождения тебя.
Господи, останови это.
— С днем рождения, моя дорогая красавица.
О, боже мой, нет.
— С днем рождения тебя.
Это нечестно.
Я медленно повернула голову и пристально посмотрела на Доминика.
— Дерьмовый из тебя певец.
Доминик улыбнулся.
— Ты нарушила свой обет молчания.
Я приподняла брови.
— Как ты узнал, что я дала обет?
— Ты постоянно даешь всякие обеты, когда злишься, — рассмеялся он.
Я отвернулась, и на губах у меня расцвела улыбка.
— Ага, так значит, я прощен.
Широко улыбаясь, я покачала головой и снова повернулась лицом к Доминику.
— Спасибо, что спел для меня, это было так мило.
Доминик улыбнулся и склонил голову ко мне.
— Я люблю тебя, — произнес он.
Я потерлась носом о его нос.
— И я тебя люблю, малыш.
Доминик открыл рот, чтобы сказать что-то, но вместо этого поднял взгляд и улыбнулся.