Пока, по словам Рейза, вырисовывается такая идея: ему передают на руки Винсента, возможно, связанного и, вероятно, с завязанными глазами или кляпом во рту, а я достаю пистолет и стреляю в него. Потом русские устраивают так, чтобы все подумали, что Винсент держал меня здесь, а когда мне удалось каким-то образом сбежать, я его убила, чтобы вырваться на свободу. И, в конце концов, мы все отправляемся по домам и возвращаемся к нашей обычной жизни. Кажется, ничего сложного.
— Я говорил тебе, что делать, а ты не сделал. Я дал тебе время, ты им не воспользовался. Неужели это, на хер, так трудно, делать, что тебе говорят? — я слышу, как гремит голос Рейза, явно выведенного из себя собеседником на том конце провода.
Подобный тон от него я слышала лишь однажды, когда он говорил с теми первыми бандитами, что привезли сюда припасы, и я боюсь, что он убьет того человека. Кроме того, я впервые, за исключением того же памятного дня, слышу, как он разговаривает с кем-то, помимо меня, по-английски. Да и в тот раз он делал это, по-моему, ради меня. Умирая от любопытства, я сильнее прижимаю ухо к двери, надеясь, что это каким-то чудесным образом улучшит мои способности слушать сквозь стены.
— А мне по херу; ты уже налажал. Федералы в курсе, все летит к чертям.
В его голосе продолжает кипеть гнев и, готова поклясться, как если бы видела собственными глазами, что сейчас он со стиснутой челюстью меряет туда-сюда шагами промёрзшую землю.
За этим следует длинная пауза, а потом я слышу, как он резко бросает:
— Оставайся на хер на месте. Буду через полтора часа. Приготовься.
От грохота его тяжёлых ботинок снаружи трясутся ступеньки, и я стремительно мчусь обратно к дивану, хватаю миску с хлопьями и делаю это как раз вовремя, потому что в это мгновение распахивается настежь дверь, и на пороге, загораживая собой весь проход, оказывается ужасно рассерженный Рейз. Его лицо угрюмо, а грудь вздымается так, будто он готов бросить вызов самому грозному сопернику. Он излучает такую мощную энергию, что, кажется, распугал вокруг все живое.
— Доброе утро, — выдавливаю я из себя вымученную улыбку, притворившись, что понятия не имею о разговоре снаружи. — Ты уже пил кофе? В кофейнике есть свежий.
Сердце нервно выстукивает барабанную дробь, пока я дожидаюсь, как же он ответит. Он расскажет мне, что происходит? Очевидно, что-то случилось. Что-то плохое. Надеюсь, завтра все в силе. Я и в правду готова разобраться со всем этим. Сейчас.
— Мне нужно уехать. Вернусь через несколько часов.
С этими словами, не глядя на меня, он пересекает комнату и исчезает в спальне.