Сделав несчетное количество кругов над островом Шабишии, она наконец обнаружила место, где могли быть ответы на ее вопросы. На природном плато, глубоко врезанном в камень, из-за чего было трудно сказать, где начинается кирпичная кладка и где заканчивается работа природы, расположился целый комплекс древних зданий, укрытых отвесной скалой. Внешние стены его уходили в бушующее море. Широкие, плавно изогнутые крыши походили на обезглавленные пирамиды, поставленные одна на другую. Темный кирпич и черная плитка.
Монастырь Расписной Братии.
Ни света в тонких окнах, ни движения за высокими стенами. Здания сохранились нетронутыми, но обросли длинными виноградными лозами, которые пробивались сквозь кирпич одно пыльное десятилетие за другим. Над головой гремела буря, вспышки молний пронзали горизонт, вгоняя клинки в кроваво-красное море, и небо раскалывалось от грохота грома.
Ты видишь кого-нибудь?
НИ ДУШИ.
Спустись пониже.
Они кружили над монастырем. Спускались ниже. Ближе. На огромном четырехугольном участке она видела поля со спутанными стеблями растений, которые когда-то были сельскохозяйственными культурами. Теперь все это одичало и боролось за жизнь, дыша отравленными парами. Над естественной гаванью, омываемой бурными волнами, сиротливо свисали веревка и шкив.
Как, черт возьми, они здесь все построили?
Они приземлились в заросшем дворе, на обвитые сорняками булыжники. Над зубчатыми стенами водопадом хлестал дождь. Юкико не заметила никаких следов битвы или признаков разрушения – все еще целые входные двери были заперты, каменная кладка не пострадала от осады или пожара. Но, легко соскользнув со спины Буруу и оглядев окрестности, она почувствовала, как замерло сердце. Кто бы ни жил здесь, это было очень давно. Никто не строит крепость в столь негостеприимных краях, чтобы затем вернуть ее природе.
Буруу осмотрел окрестности немигающими расплавленными глазами, наклонив голову, с недоумением во взгляде. С легким беспокойством Юкико осознала, что мир в ее голове практически безмолвен. Ни пылающего клубка человеческих мыслей, ни горящих искорок птиц или зверей. Несколько одиноких чаек причитали на краю ее чувств – и больше ничего. Монастырь, вычищенные будто щеткой скалы – картина казалась почти полностью лишенной жизни. Единственными звуками были шум бури, шелест непрекращающегося дождя, грохот грома, заставляющего Буруу мурлыкать, да с громким треском мчались друг за другом тонкие иглы молний, пронзавшие облака.
НИЧЕГО НЕ ЧУЮ.
Юкико дернулась, вздрогнув от боли, будто мысли Буруу крюком вонзились ей в висок. Очередной необъяснимый всплеск мощной энергии именно в тот момент, когда она была абсолютно к нему не готова. Возведенная ею стена разбилась вдребезги. Дыхание стало прерывистым, тело заломило, и она внезапно почувствовала ужасную усталость: ее самый близкий в мире друг превратился в источник почти постоянной боли. Юкико продолжала сопротивляться с нарастающим разочарованием, зная, что это только ухудшит ситуацию и выведет Кеннинг из-под контроля. Но к чему это приведет? К очередному землетрясению? Расколется череп, выпадет мозг и будет биться у ее ног, как рыба на суше?