— Кроме потрясающих битов, замысловатых аккордов и потрясающего, выворачивающего наизнанку звука.
— Ты лучше, чем это.
— Вот почему я больше не пишу для Cornerstone — решение, которое я отменил из уважения к тебе!
Она фыркнула.
— Не делай мне одолжений.
Лицо Зака исказилось, как будто она ударила его.
— Вчера вечером ты была счастлива принять мою любезность. Но потом, ты можешь заработать много денег на нашей договоренности. Двадцать штук для модных ужинов и лыжных каникул.
— Пошел ты, Зак, — прорычала Вайолет. — Я не такая, и ты это знаешь.
— Неужели? Потому что мне показалось, что ты сегодня была в своей стихии.
— Это нелепо, — отрезала она. — Все это — ошибка.
Девушка доводила его до бешенства.
— Что ты хочешь этим сказать?
Она вскинула руки вверх.
— Это значит, что мы слишком разные. Ты ненавидел ресторан сегодня, а я ненавидела концерт. Ты, вероятно, думал, что Жак и Леонард были претенциозны, а я думала, что Гейб и Флик были жуткими. Я не собираюсь просто вмешиваться в твою жизнь и наоборот. Это не сработает.
— Ну, давай я остановлюсь в Бар-Харбор, чтобы ты нашла богатого парня из братства. В прошлый раз это сработало.
Вайолет отстранилась и ударила его по руке. Сильно. Это заставило его на мгновение свернуть на другую полосу на темной, пустой дороге.
— Черт, Вайли! Я за рулем.
Она ахнула в полумраке. Девушка провела тыльной стороной ладони по глазам и когда опустила ее, лицо Вайолет было мокрым. Она плакала. Дерьмо. Дерьмо. Зак заставил ее плакать, когда пообещал себе, что никогда больше не причинит ей боль.
— Послушай, это был не очень хороший вечер, — сказал он через несколько минут после того, как они свернули на подъездную дорожку «Тихой Гавани». Мужчина заглушил двигатель, и они еще несколько минут сидели молча.
— Это не только сегодня. Я имела в виду то, что сказала, — она перестала плакать и использовала тот Вайолет-из-Гринвича голос, который, он, бл*ть, ненавидел — этот искусственный, пластиковый голос, который был так далек от ее пламенной поэтической души. — Мы слишком разные, Зак. Мы слишком сильно изменились. Это не сработает, — девушка положила руку на дверную ручку. — Завтра я собираюсь в «Белый лебедь».
— Ты убегаешь. Так же, как сделал я.
— Я поступаю рационально, — ответила она, слегка дрогнув голосом, выдавая свои эмоции. Это было все, что ему нужно было, чтобы подтолкнуть ее.
— Ты ведешь себя как трусиха. Быть со мной заставляет тебя чувствовать больше, чем ты чувствовала годами, и это пугает тебя, и это сложно, поэтому ты убегаешь. Что у нас есть? Это красиво и реально, и это правда, и да, это чертовски страшно, Вайли, но мы