Шеренга боевых магов слаженно перегруппировалась — впереди остались стоять неопалимые, а все остальные сгрудились за их спинами.
— Я не хочу умирать! — надрывался Эдвард, на четвереньках ретируясь куда подальше от эпицентра взрыва. — Только не сегодня, когда я такой не модны-ый!
Я только зубами скрипнула, стараясь удержать и перенаправить огонь. Пламя было незнакомым, словно милый кролик, выскочивший из кустов, с повадками бешеного волка. Пламя кидалось, жгло и яростно шипело.
— Пропустите звезду! — вопил драколич.
Каждая чешуйка на его шкуре полыхала зеленым, гребень раскалился добела, кончик хвоста уже знакомо чадил. Пользуясь артефактом, поглощающим магию, тварь продолжала упрямо переставлять лапы и бодать упрямой башкой невидимую преграду.
Стены стонали от натиска магии. Легкие отказывались глотать раскаленный воздух с выжженным кислородом. Страх и паника сковали головы большинства, заставив беспомощно метаться, падать и ползти.
Взрыв длился, и длился, и длился… И казалось, ему не будет конца.
— Кейт!
Кто-то схватил меня за плечо и дернул, разворачивая к себе. Я успела заметить напряженный профиль Данте Праймуса, золотую маску. Почувствовала стальную хватку рук на своей талии. И даже чутка взбесилась от его вторжения в мое личное пространство, как это самое, которое пространство, решило, что с него хватит. Мол, ребят, я все понимаю, но и вы меня поймите. Сколько ж можно куковать без отпуска. Я тоже не железное и способно задолбаться, поэтому все, живите — не тужите, а я — сваливаю!
И все перестало существовать.
— Закрой глаза! — крикнул Данте, прежде чем мы провалились во тьму.
На третьем курсе нас учили десантироваться на вражеские укрепления.
Ну как учили…
Давали практику.
Воздушники поднимали по одному атакующему и швыряли в сторону стены. Мной промахнулись трижды, прежде чем воздушница поняла, что делает что-то не то. Можно сказать, мне даже повезло. Другим требовалось в десять раз больше попыток и мотивация злых магов, ставших «пушечным мясом».
Это погружение в ничто напоминало ту отработку с воздушниками.
Ощущение беспомощности орет благим матом, сердце проваливается в воздушные ямы, а мозг лихорадочно пытается уверовать, в смысле пытает память на предмет молитв и воззваний, оберегающих от падения на что — то острое.
То ли мне повезло, то ли молитва таки нашлась, но из тьмы мы выпали на каменный пол коридора. Причем я оказалась в самой выигрышной позиции — верхом на бледном Данте Праймусе.
С диким восторгом инерция протащила наш ладный тандем некромант-неопалимая еще пару метров и успокоилась, только когда мы задели напольную вазу. Ваза поприветствовала нас дружественным «бздынь» и рассыпалась в бурных овациях черепков.