Статья Робина помогла мне лучше понять, что именно я искал все это время после того, как решил заняться изучением психоделиков, и к чему мне нужно стремиться – к тому, чтобы хорошенько встряхнуть свой собственный снежный шар, чтобы понять, смогу ли я обновить свою повседневную психическую жизнь, внеся в нее высокую степень энтропии и неопределенности. Старение могло бы сделать этот мир более предсказуемым (во всех смыслах), однако хорошо уже и то, что оно облегчает груз ответственности, создавая новое пространство для эксперимента. Мое заставило меня попытаться понять, не слишком ли поздно я взялся за ум и есть ли у меня шанс выбраться из глубокой колеи привычек, которую долгий опыт с его «плавали – знаем» проторил в моем сознании.
* * *
В теории и физики, и информатики энтропия часто ассоциируется с расширением – вроде расширения газа, когда он нагревается или высвобождается из ограничивающего пространства сосуда. По мере того как молекулы газа растворяются в пространстве, все трудней и трудней предсказать местонахождение любой конкретной молекулы, в силу чего неопределенность системы все более и более возрастает. В конце своей статьи Кархарт-Харрис как бы мимоходом напоминает нам о том, что в 1960-х годах психоделический опыт обычно характеризовали как «расширение сознания»; намеренно или нет, но Тимоти Лири со своими коллегами сочли наиболее уместной для энтропийного мозга именно эту метафору. Кроме того, сравнение с расширением созвучно и «редукционному клапану» Хаксли, если подразумевать под этим, что сознание может находиться в состоянии раскрытия или сжатия.
Если исходить из нажитого опыта, то такое абстрактное качество, как энтропия, чувственно воспринять практически невозможно, тогда как с расширением дело обстоит как раз наоборот. Джадсон Брюер, нейрофизиолог, известный своими исследованиями медитативных состояний, обнаружил, что испытываемое человеком расширение сознания взаимоувязано с падением активности одного конкретного узла в сети пассивного режима – коры задней части поясной извилины, которая ассоциируется с обработкой процессов самоидентификации. Одна из самых интересных особенностей, связанных с психоделическим опытом, состоит в том, что он обостряет восприимчивость человека к собственным психическим состояниям, особенно в дни, следующие непосредственно за психоделическим сеансом. При этом обычное безмятежное состояние сознания сильно нарушается, так что любое конкретное проявление психики, будь то рыскающий ум, сфокусированное внимание или размышление, становится более зримым, выпуклым, заметным и им гораздо легче манипулировать. Сразу после психоделических трипов (и, возможно, не без влияния беседы с Джадсоном Брюером) я обнаружил, что стоит мне сосредоточить на них мой ум, как я тут же легко определяю собственное состояние сознания в диапазоне между сжатием и расширением.