Победа над путчем поставила немногочисленное демократическое крыло в положение победившей стороны. Абсолютное меньшинство вдруг оказалось властью. Но достаточно узкий круг молодых политиков и экономистов не был готов принять на себя управление страной, не имея для этого ни механизма власти, ни практической программы. Еще вчера они намеревались вести долгую борьбу в роли оппозиции, что, возможно, позволило бы им подготовиться к новой роли. Но путчисты-неудачники спровоцировали революцию, которая внезапно очистила политическое пространство.
Геннадий Бурбулис:
— У нас не было плана реформ, мы не были готовы к таким форсированным сверхответственным решениям и действиям. Нам не позволили эволюционно находить ответы на исторические вызовы.
Партийный аппарат и госбезопасность утратили контроль над обществом. Сколько десятилетий система казалась непоколебимой, несокрушимой, всемогущей! Но она пребывала таковой только до того момента, пока оставалась цельной. Стоило изъять всего один элемент — насилие! — как все рухнуло. Люди утратили страх перед начальством. На короткий исторический момент исчезла ничем не ограниченная власть, которая распоряжалась каждым нашим шагом. Словно слетела низкая, давящая крыша, и открылось небо.
Помню, как возмущались и злобились лишенные власти. Они утратили чувство превосходства, избранности: нам положено то, чего нет у других… Один из сотрудников ЦК с ненавистью писал о недавних сослуживцах, которые в августе 1991 года перешли на сторону российской власти: «Оба мои бывшие хорошие товарищи по аппарату ЦК. В этот день мы с ними оказались по разные стороны — не баррикад, а корыта. Они — с той, где берут, а я — где отнимают».
В Советском Союзе считалось, что средства производства — да и вообще все в стране — это общенародная собственность, то есть принадлежащая всем членам общества. Эти слова повторялись так часто, что люди поверили, потому и рассчитывали в ходе приватизации получить свою долю, обрести какие-то ценности или надежный источник дохода.
Но понятие «общенародная собственность» — фикция. Единственным собственником было государство. Точнее — руководители партии и правительства, которые всем единолично и бесконтрольно распоряжались. Советские чиновники получали прибавочный продукт в форме разнообразных привилегий, имея доступ к спецраспределителям, спецмагазинам, спецбуфетам, спецбольницам. Прибавочный продукт именовался «корытом».
Уже тогда поездки за границу (что дозволялось немногим) приобрели прежде всего экономический смысл — избранная публика покупала то, что на территории Советского Союза вовсе не существовало. Детей чиновники пристраивали на заграничную работу, зятьев определяли в дипломаты, чтобы дочери могли жить за границей.