— Вот что, братцы, — как ни в чем ни бывало заявил он, — ежели подняться на тот пригорок, так можно славно пострелять по текинцам. Пусть половина здесь остается с ранеными, а я с остальными там засяду. И если эти, так их, опять полезут…
Просторечное выражение, свойственное больше каким-нибудь биндюжникам или золоторотцам профессий, что даже обычно невозмутимый Будищев ухмыльнулся, а неодобрительно относившиеся к мату во время боя казаки снова поморщились, будто от зубной боли. В этот момент свистнула пуля и, высунувший на свою беду голову доктор со стоном присел, зажимая ухо.
— Ну вот, накликали на себя беду! — сокрушенно заметил приказный.
— Это ничего, — неожиданно жизнерадостно отозвался из своего убежища Студитский. — Прицел худо взяли, сукины дети. Вот я бы им…
Очередная пуля шлепнула совсем рядом, обдав врача каменной крошкой и заставив снова пригнуться.
— Кажись, начинается, — опасливо втянув голову в плечи, протянул Шматов. — Сейчас полезут!
— Спину мне прикрывай, — буркнул в ответ Будищев, целясь из «Шарпса» по приближающимся текинцам.
Сухо щелкнул выстрел и ближайший из них вскочил как ужаленный и, крутнувшись волчком, свалился оземь. Снова со всех сторон загрохотали выстрелы, но теперь русские экономили патроны, ведя огонь только наверняка. Нападавшие как будто почуяли, что у их противников кончаются огнеприпасы, и стали еще больше наседать. Дмитрий, боезапас которого был далек от исчерпания, продолжал вести огонь, отдуваясь за весь их отряд. Время от времени он менял позицию, но враги уже сообразили, кто представляет собой главную опасность и палили по нему из всех стволов. Становилось все жарче, но оказавшийся волею судьбы посреди пустыни моряк, казалось, не обращал на это внимания. Неприятельские пули то и дело свистели рядом, а одна из них даже оборвала ему погон, но он продолжал стрелять в ответ, поражая одного противника за другим.
Все же нескольким джигитам удалось подобраться к нему на такое близкое расстояние, что, казалось, протяни руку и схватишь. Обнажив сабли, они дружно кинулись на столь досадившего им кондуктора, намереваясь изрубить того на куски, но неожиданно в дело вступил Федор. Несмотря на мудреную и оттого не слишком надежную конструкцию револьвер системы «Галан» имел преимущество перед обычным «Смит-Вессоном» в том, что был самовзводным.
Выхватив из кобуры свое оружие, Шматов направил ствол в сторону текинцев и нажимал и нажимал на спуск, пока в барабане не кончились патроны. Первому из нападавших досталось две пули, второму одна, третий сам отскочил от греха в сторону, решив, что неверный слишком часто стреляет. Но четвертый оказался покрепче характером и, выйдя вперед, уже занес свой клинок над оказавшимся безоружным Федькой, но Дмитрий недолго думая, выхватил свой кортик и метнул его в противника. Узкое и острое как бритва лезвие легко проткнуло ватный халат туркмена, и тот упал, обливаясь кровью.